Но его вассалы знать этого не могут. И через четыре дня, когда в столичный город съедутся снурские бароны, все и произойдет.
Разосланные по всему графству гонцы сообщали баронам, что граф собирает высшую аристократию для обсуждения сложившегося положения. Тревожные новости из Каркела заставили аристократов графства отложить все свои дела и приехать в столичный город. Большой зал приемов в графском замке в назначенный день ломился от богатых нарядов съехавшихся на зов графа снурских баронов.
Любопытную картину представляло открывшееся зрелище. Собравшиеся люди явно делились на две неравных части. Одну, меньшую часть, являли собой коренные бароны Снурского графства. Некоторые из них не поддержали мятеж своего предыдущего графа и потому остались целы и при своих землях. Другие, тоже не участвовавшие в мятеже, получили замки по наследству от старших братьев, дядей и других близких родственников, погибших на поле сражения вместе со своим мятежным графом. Бароны были серьезны, кто — то мрачен, но вот чего не было, так это безмятежности и легкости в настроении в отличие от второй группы баронов. Эти другие аристократы, напротив, даже бравировали своей уверенностью, значимостью и силой лоэрнских кланов, к которым они относились.
А некоторые наиболее богатые бароны и вовсе были кто младшими братьями, кто племянниками или другими близкими родственниками ближнего окружения короля Пургеса. Нетрудно было заметить, что эти новоявленные бароны, в свою очередь, явно демонстрировали окружающим, что они не являют собой единого целого, а наоборот, кланово раздроблены и, придя на землю Снурского графства, они принесли с собой дух конфронтации и даже вражды, присущий аристократии Лоэрна.
Удовлетворенно окинув битком набитый зал, Гвендел кивнул своему начальнику стражи и через пару минут в зал ввели двух мужчин со связанными за спиной руками. Сразу же стих шум в зале, до этого ни на минуту не прекращавшийся даже после появления графа, на которого, кстати, новые бароны внимания почти не обратили, в отличие от коренных баронов графства.
— Милорды, разрешите представить каркельского рыцаря Усмета и его сына. Как вы все знаете, брат мятежного ларского графа виконт Ксандр взял штурмом Каркел, где и возложил на свою преступную голову корону. Несколько дней назад Ксандр вернулся из похода по западным каркельским землям, где принуждал присягать местных аристократов. Никто не отказался. Предатели. Предатели, достойные казни. Казни мечом. Но есть другие предатели. Те, кто добровольно присягнул мятежнику. Присягнул, не дожидаясь принуждения. Эти предатели сами явились в Каркел. Сами! Они тоже достойны казни, но не благородным способом, а казни, которой предают чернь, воров и убийц. Повешение! Рыцарь Усмет и его сын как раз из тех предателей, кто добровольно поспешил в Каркел присягнуть мятежнику. Усмет с сыном заслужили петлю. И это наказание должны вынести лучшие люди графства. То есть вы, снурские бароны.
Довольный произведенным впечатлением на своих вассалов, Гвендел оглядел зал. Опешили, задумались. Но не все, некоторые ничего не поняли. Ладно, тогда продолжим.
— Милорды! Каждый из здесь присутствующих судья этим предателям. Каждый должен вынести вердикт. Как только учетчики насчитают более половины обвинительных голосов, тотчас же эти двое предателей будут повешены. И я уверен, что это не последние аристократы Каркела, кто предав его величество Пургеса Первого, будет повешен. За предательство может быть только смерть! Итак, я первым отдаю голос за смертную казнь через повешение. Кто следующий?
Вперед вышло несколько баронов из первой группы. Из числа коренных снурцев. Это понятно. Они — за казнь.
— А что же наши лучшие аристократы? Почему молчат?
Вперед выступил барон Пузен, муж сестры барона Табура, одного из ближников короля. Явно взволнован, но пытается это скрыть присущим ему высокомерием.
— Решение о казни должен принимать его величество. Почему мы должны лишать короля удовольствия лицезреть казнь предателей?
Большинство собравшихся баронов одобрительно зашумело.
— Да, почему? Это дело короля! — раздались голоса.
— С каких это пор судьба какого — то жалкого дворянина, неизвестно еще как получившего рыцарство, должна интересовать его величество? Я могу понять, если бы это был барон. Да и то… Нет, решение должны принять мы сами и именно здесь и сейчас! — возразил Гвендел.
— Его величеству доставит удовольствие вид схваченных предателей. Их нужно отправить в Лоэрн, — теперь в спор вступил барон Бастер, тоже, кстати, родственник одному из фаворитов короля.
— Барон, хочу вам напомнить, что вы лично не уплатили в графскую казну тридцать пять золотых монет. Вы готовы немедленно их внести?
— Что — о? — Барон от неожиданности даже задохнулся.
— Точно также большинство здесь находящихся баронов задолжали в казну. Между тем, мятежники уже на границах графства! А в казне нет денег для оплаты наемников. Уж не специально ли это делается? Может быть, вы тоже жаждете присягнуть этому Ксандру? Поэтому и отказываетесь осудить предателей?
— Граф, это уже слишком! — зашумели бароны.
— Хорошо! Вы настаиваете, чтобы эти два изменника были доставлены в Лоэрн и там были казнены?
— Да! Да!
— Шесть баронов поддержали мое предложение казнить их здесь. Остальные за казнь в Лоэрне. Есть кто против этого?.. Как вижу, никого. Прекрасно. Все бароны Снурского графства за казнь изменников. Лафет!
— Да, мой граф, — начальник стражи сделал шаг вперед.
— Лафет, во исполнение пожелания всех баронов графства немедленно казните путем повешения каркельского рыцаря Усмета и его сына. Не будем тратить время на отправку их на лоэрнскую виселицу.
— Но мы были за их казнь в Лоэрне!.. То есть против казни… То есть, пусть Пургес решает сам, — барон Пузен, путаясь от волнения, озвучил мнение собравшихся.
— Лафет, исполняйте решение снурских баронов.
Стражники потащили приговоренных на улицу. А в зале поднялся шум. Каждый барон старался перекричать своего соседа, пытаясь откреститься от решения графа. Гвендел поднял вверх руку, призывая собравшихся к тишине.
— Милорды! Я собираю войско, чтобы выступить на север, где намерен поставить заслон этому Ксандру. Как мои вассалы, вы обязаны исполнить мое пожелание. Послезавтра днем мы выступаем. Если кто — то по состоянию здоровья не сможет принять участие в походе, и при этом откажется внести требуемую сумму налога в казну, я буду склонен считать его изменником. Как я намерен поступать с изменниками, вы только что видели. Однако те аристократы, кто уплатит свой долг в казну, те подтвердят, что они не изменники. А теперь я хочу попрощаться. Дела, знаете ли. Да, кстати, дорога на Лоэрн перекрыта, я отдал солдатам приказ стрелять в изменников. Стрелять в тех, у кого не будет документа об уплате налогов в казну. Те, кто получит такой документ, будут пропускаться в Лоэрн беспрепятственно…
Гвендел был доволен произошедшим. Теперь все его бароны кровно повязаны. Всех их ждет ларская петля, как только Ксандр придет на снурскую землю. Но они не знают, что Ксандру осталось жить две — три седьмицы. Хорошо! И пусть дальше остаются в неведении. Пусть вспоминают о судьбе каркельской знати, повешенной Ксандром. Тот вешал только тех, кто был не старше двадцати двух лет. Потому что Аларес повесил двадцатидвухлетнего сына барона Шелвака. А сыну рыцаря Усмета очень удачно оказалось всего семнадцать лет. Значит, Ксандр должен вешать аристократов, кому исполнилось семнадцать. Прекрасно!
Как же поступят все эти новообретенные бароны? Город защищать они не будут, захотят сбежать в Лоэрн. А дороги будут перекрыты. Нет пропуска — получи стрелу или болт. Хочешь получить пропуск — заплати налоги и спи спокойно.
Его задумка сбылась. Уже во второй половине дня у графского казначея выстроилась небольшая очередь желающих уплатить долги по налогам. А долги накопились изрядные — почти за три года. Но далеко не у всех баронов были с собой деньги, достаточные для уплаты. Поэтому во все стороны от графского города поскакали за деньгами гонцы, а то и сами бароны. Не все возвратившиеся застанут графа в замке, но ведь есть казначей, который примет золото и выдаст пропуск. А сам граф уже будет идти на север, в Каркел.