Высокий черный лоб то прорезывала глубокая складка, то он становился ровным, гладким, словно волна пробегала по воде и терялась в ее просторах.
Харри ласково посматривал на Бена из глубины своего кресла, делал пометки в своем журнале.
"Все мысли можно прочитать на лице, вот оно, африканское простодушие, - размышлял Харри, - дорого же оно вам обошлось, это ваше простодушие..."
Так, от задания к заданию, прошел день. Наступило время отдыха. Поужинали. Бен, захлебываясь от восторга, все рассказывал Харри о своих впечатлениях первого космического дня. То и дело заглядывая в иллюминатор, он пытался говорить с набитым ртом:
- Вон там Баальбек, вон там Пальмира, вон там...
- Ты хорошо знаешь историю, Бен, сегодня тебя ждет еще и приятный сюрприз, так что ложись поскорее спать.
- А сюрприз? - простодушно заявил Бен. - Харри, учитель, ты обещаешь сюрприз, а сам укладываешь меня спать! Не думаю, что ты положил мне сюрприз под подушку, как это делают детям? Не во сне же я получу его, Харри?
- Получишь, получишь, я говорю правду, ложись, отдыхай и спи, улыбнулся Харри.
Бен уплыл в свой отсек, умылся, расправил спальный мешок, включил кондиционер, поставил индикатор успокоения на шум листвы и запах джунглей...
"Надо спать", - подумал он.
Но, не утерпев, заглянул опять в иллюминатор. Под ним была уже ночная Африка, города ярко светились огромными светлыми пятнами.
"Сколько огней в сегодняшней Африке, скоро для джунглей места не останется, - думал он. - А вот огромное темное пятно, огней совсем нет. Наверное, Сахара, - догадался он. - А что делает Харри, наверное, анализирует результаты моего труда, наш неутомимый учитель. И почему он такой? Все космонавты преклоняются перед ним, прямо как наши предки перед богом, его знания кажутся бесконечными, а умение во многих делах настолько совершенно, что порой казалось, что автоматы боятся и слушаются его мысли. Наверное, они тоже "склоняют" свои электронные головы перед его гением.
Ну ладно, надо спать, а то учитель заметит нарушение режима, автоматы запишут в регистратор отклонение от программы дня, а этого допустить нельзя - полет-то контрольный. Эх, если бы можно было заглянуть в будущее, прошлое, посмотреть на ту, старую Африку...
Что это? А, вспомнил, мне говорили, что это космические излучения, они попадают на сетчатку глаза и вызывают такие странные и интересные картины - сполохи, дуги, светящиеся траектории. Надо же, как интересно, и спать не хочется... не хочется... не хочется".
Мысль ускользала, дыхание стало менее глубоким, ровным... Бен спал...
На экране внутреннего обзора на Харри смотрело лицо Бена. Глаза были закрыты, припухлые губы делали выражение лица по-ребячески любопытным и чуть капризным, широкий нос придавал мужественность и значительность, курчавые волосы, как грозовые черные тучи, обрамляли лицо.
"Сколько противоречивых черт в этом лице, как будто вся история Африки отражена на нем: и величие, и покорность, и доброта, и жестокость. А все вместе - хороший, умный африканец Бен.
Ну что же, пора и делать сюрприз - история Африки не коротка, ночи еле хватит".
Харри достал прибор, бережно, даже ласково погладил его и включил, внимательно вглядываясь в лицо Бена.
По лицу Бена прошли волны, лоб стал морщиниться, как от боли, губы зашевелились, глаза распахнулись в удивлении и снова закрылись, руки то сжимались в кулаки, то раскрывались призывной широкой ладонью, то обнимали кого-то, то грозно замахивались на невидимого врага. Казалось, Бен жил стремительным сном, переживая и полностью находясь в его власти... Бен спал, но мозг его видел...
...Вот черное, злое небо, ветер, дождь, пригибающий джунгли. Кучка продрогших косматых людей бежит, спасаясь от ненастья и молний. Удары грома, яркие вспышки заставляли падать несчастных на землю, где, дрожа от страха, они сжимались в комок, похожие на большие шевелящиеся камни. Вот они вскакивают и бегут, на лицах людей страх, ужас гонит их вперед и вперед. Звери, похожие на тигров, львов или леопардов! Они крадутся по пятам, выбирая удобный момент для убийственного броска. Глаза их горят, лапы сжимаются, бока дрожат от нетерпения, пасти скалятся, обнажая длинные, как кинжалы, зубы...
"Надо им помочь, предупредить", - думает Бен, но язык его не шелохнулся, ни единого звука не вырвалось из его горла, он продолжал спать и видеть.
Вот один из несчастных людей стал отставать. Вожак сверкнул глазами, сделал призывный знак рукой вперед и продолжал бежать, увлекая всех за собой. Возле него, удерживая детеныша, вцепившегося в мохнатую грудь, бежала рослая женщина. Она тоже увидела отстающего, и в глазах ее промелькнули жалость и отчаяние. Предупредительный вопль ее долетел до отставшего, и он рванулся вперед. Но было поздно. В этот момент хищник молнией свалился с дерева, и душераздирающий крик жертвы, хриплый и обреченный, пронесся над толпой. Зверь терзал окровавленное трепещущее тело.
Толпа косматых людей, похожая на испуганное стадо животных, ринулась вперед еще быстрее... Тьма джунглей поглотила их.
Картины сна, молнии над джунглями перемешались со вспышками в глазах, Бен жил в двух мирах одновременно... в одном он страдал, падал и побеждал... в другом он отдыхал, созерцая жизнь прошлого.
В сознании Бена возникла гористая местность... Видимо, туда добрались несчастные беглецы. Но теперь они были вооружены каменными топорами, в руках у них длинные крепкие ветки, заостренные на конце, с привязанными острыми каменными осколками.
"Надо же, уже и копья и топоры, вооружены, слава богу", промелькнула мысль у Бена.
Вот вожак призывно кричит, и мужчины сбиваются в общую кучу, толпа смотрит на вожака. Он начинает подпрыгивать, размахивая топором, гордо выпячивает голую грудь и бьет в нее кулаками. Гул, как от африканского барабана, разносится вокруг. Вожак бросает топор, хватает копье, делает движение, как будто бросает его, хватает топор, разрубая со свистом воздух. Топор то вздымается вверх, то с силой опускается вниз.
"Как будто рубит что-то. Наверное, показывает, как он будет убивать и разделывать добычу", - догадался Бен.