— Да, — ответил Пронин и поудобнее сел на тахте.
— У меня там в машине молодой человек сидит, — продолжал Евлахов. — Инженер Зайцев. Константин… Не знаю, как по батюшке.
— Да это неважно… — отозвался Пронин. — В чем дело-то?
— Как “не важно”? — воскликнул Евлахов. — Его весь мир скоро будет по имени-отчеству величать. Через пять лет его академиком выберут… — Евлахов пересел ближе к Пронину, на тахту. — Зайцев к нам прямо со студенческой скамьи пришел, — объяснил он. — Костя Зайцев, Костя Зайцев… Так и привыкли его звать. Он у нас не на московском заводе работает, а в самой глухой провинции. Далеко отсюда. Однако Москва его не забыла. Не позволил себя забыть. Талантливый парень. Попал на завод птенцом, но в быту не погряз, мелочишки его не заели. Одно изобретет, другое. Любит дело. А недели две назад прямо огорошил нас в управлении. Прислал письмо, сообщает: изобрел бесшумный авиационный мотор. Сконструировал мотор с полным устранением шума при его действии! Понимаешь, что это такое? Другому бы не поверили, усомнились, а этот — знаем! — не привык словами на ветер бросаться. Я сейчас же ответ: немедленно выезжай, номер в гостинице приготовлен. Тут надо сказать, что в работе Зайцеву помогал его товарищ — инженер Сливинский. Ребята понимали, какое они дело делают. Никому ни полслова сказано не было. Я был третий, кому стало известно об изобретении. Получили они вызов, сложили чертежи в чемодан — и в Москву.
Приехали часа три назад. Сливинский с чемоданом проехал прямо в гостиницу, а Зайцев не удержался — решил прямиком заехать ко мне в управление. Поговорили наскоро, поругал я его за беспечность, велел чертежи немедленно привезти в управление, сохраннее будут, а самим утром явиться. Мол, во всем тогда разберемся. Дал я Зайцеву свою машину, приехал он в гостиницу, спрашивает, какой номер ему отведен, а ему и ключ подают от номера. “Разве мой товарищ туда не прошел?” — спрашивает Зайцев. “Нет, — отвечает портье. — Кто-то просил провести его в этот номер, но мы отказались, номер на ваше имя оставлен…” “А где же он? — спрашивает Зайцев, — этот товарищ?” — “А мы просили его в вестибюле подождать”, — объясняет портье… Кинулся Зайцев в вестибюль — никого. Обежал всю гостиницу — никого. Мы, конечно, думаем, что Сливинскому или ждать надоело, или он знакомого какого-нибудь встретил, — отыщется через час—другой, но все-таки тревожно. Парень исчез, а ведь в руках у него не букет цветов…
Пронин выслушал рассказ и нисколько не встревожился.
— Отправился ваш Сливинский к каким-нибудь родственникам, — сказал он. — Возвращайтесь-ка лучше в номер и ждите его звонка. А на всякий случай я пошлю с вами моего помощника. Если Сливинский через час или два не отыщется, Железнов примет необходимые меры.
Евлахов виновато рассмеялся.
— Знаешь, у страха глаза велики! Я отлично понимаю, как докучают напрасные опасения, но ведь если что, лучше пораньше спохватиться.
— Оно правильно, конечно, — согласился Пронин и не договорил…
Евлахов встал.
— Спасибо, товарищ Пронин, — сказал он. — Предложением твоим я все же воспользуюсь, хотя будем надеяться, что помощнику твоему делать ничего не придется.
Виктор, надев пальто, уже ждал Евлахова в прихожей.
Они спустились по лестнице, сели в машину. На заднем сиденье скромно приютился молодой человек. Виктор с любопытством посмотрел, как выглядит будущий академик. Академик еще больше втиснулся в угол, уступая место вошедшим, и почему-то покраснел.
— Знакомьтесь, — буркнул Евлахов, грузно придавливая пружины.
Зайцев ждал, чтобы Виктор первым подал ему руку, и смотрел застенчиво и чуть исподлобья. Костюм и пальто на нем были не из дешевых, а сидели небрежно, точно были не по плечу.