Зашипели, открываясь, двери. Незнакомка выскочила наружу, обернулась и закричала снова:
— Гаденыш! Пес поганый! Урод! Тварь!
Двери захлопнулись, отделяя ее от Тумарина, однако девушке этого показалось мало, и, подскочив к стеклу, она, сложив свой смуглый кулачок, старательно показала ему средний палец.
Поезд тронулся и унес совершенно ошалевшего от такой выходки Тумарина дальше к центру Москвы.
Глава вторая
Ранняя пташка
Григорианский хорал был вовсе не тем наслаждением, которое должно было выманить Дениса Тумарина из постели, а потому молодой человек довольно долго не мог понять, что это за звук и откуда он взялся? Однако музыка оказалась настырной и въедливой, вынудив его отпихнуть одеяло и приподнять голову в поисках источника звука. В глаза бросилась мигающая на блоке радиотелефона лампочка. Молодой человек наконец вспомнил, что сам когда-то выбрал этот ужас в качестве звонка, чисто ради принципа поменяв прошивку купленной вместо старого агрегата игрушки. Квартирным стационарным телефоном он пользовался так редко, что теперь даже и не помнил, когда это было в последний раз.
Тумарин встал, выдернул трубку из гнезда и недовольно поинтересовался:
— Кто и чего в такую рань?!
— От такого слышу! — не менее бодро ответил ему Топорков. — Это что, была твоя мстя, Денис Федорович?
— Какая мстя? — не понял Тумарин.
— Позвонить мне в девять утра и спросить, не знаю ли я, как тебя можно найти?
— В девять? — Денис вернулся к постели и стал ощупывать одежду. — А сейчас сколько?
— Девять пятнадцать! Или ты думал, после этого я стану ждать полудня? Как здоровье, Денис? Ты вчера еще добавил — или сразу в койку упал?
— В койку, — честно признался Тумарин.
— Это плохо. Значит, тебя проняло не так, как меня. Я токмо в четыре, сказывают, угомонился. Вечером жена шкуру снимет, это к бабке не ходи… Чего хмыкаешь?
— Трудно себе представить, как кто-то рискнет снимать с вас шкуру, Семен Александрович.
— Богатые тоже плачут, Денис. И не одну снимет, а целых три, перцем посыплет и обратно натянет. И никакая охрана не спасет. Вот говорили мне умные люди: женись на фотомодели! Выбери поглупее да подлинноножистей, и купи за разумные деньги. Так ведь нет — по любви сочетался! Теперь приходится терпеть. Не вздумай повторить моей ошибки. Только за деньги супругу покупай!
— Чего же не разведетесь, коли так плохо, Семен Александрович?
— Сказал же тебе, балбесина, что люблю! Потому и мучаюсь. Так, в шкуре с перцем, по две недели и хожу, пока остынет. Наверняка уже на дачу уехала и иглотерапевта позвала. Чтобы жилы сподручнее тянуть. Так что смотри, на мое место не попади. Выбирай самую грудастую, бедрастую и глупую, и чтобы от разговоров сразу напрочь воротило. В общем, подруга твоя сказала, что телефон может сразу после лекций отдать, в три часа. В Академии углерода она учится. Или туда поезжай, или сам звони, договаривайся. Я вам что, почтовый ящик?
— Какая подруга, Семен Александрович? Вы о ком?
— Аривжа какая-то… — В трубке было слышно, как Топорков зевает. — У тебя их чего, целый гарем, что ли? Не помнишь, с кем вчера догуливал?
— Да ни с кем я вчера не гулял! Домой приехал и спать лег… — Обхлопав одежду, Тумарин отодвинул стул, но и под ним было пусто. — Черт, где же мой телефон?
— Ты совсем дурак, Денис? Говорю же, твоя подруга мне среди ночи с твоего сотового звонила! И сказала, чтобы ты его около института сегодня в половину четвертого забирал. Все, иди на фиг, я сплю. Дальше сами разбирайтесь.
Трубка бодро запищала короткими гудками. Тумарин вернул ее на место и снова встряхнул жилетку, которую надевал под кожаную куртку, поднял борт с внутренней петлей, на которую всегда пристегивал «мобилу». Она оказалась вырвана. И не просто — а с мясом, жестоко и качественно.
— Ничего не понимаю… — зачесал в затылке молодой человек. — Ладно, потом разберемся. Вот зараза, даже времени теперь не узнать!
Тумарин бросил жилетку на постель и отправился в душ. Коньяк у мультимиллионера был хороший — у Дениса не то что голова не болела, но и даже какая-то бодрость в теле прибавилась. И раз уж его все равно подняли — нужно заканчивать брошенные вчера дела.
До ЦУПа он доехал на такси. Все по той же причине — маршрутов здешнего общественного транспорта Тумарин просто не знал. Осмотрев благополучно переночевавший на парковке мотоцикл, Денис заглянул в здание, поднялся в операторскую. Дежурная смена старательно несла службу, играя в настольный теннис на выбывание: операторов было трое, а ракеток — две. По мониторам бежали какие-то данные, не имеющие на самом деле никакого смысла — сигнала от ушедшего на противоположную сторону Венеры зонда сейчас поступить никак не могло, и программисты скорее сторожили аппаратуру, нежели приносили реальную пользу.
— Привет, Дениска, — помахал ему из кресла единственный из всей смены бородач. — Зря ты вчера не остался. Было весело.
— Это у вас был праздник, Виталя. А у Топоркова — похороны. — Тумарин пошел по залу, издалека оглядывая столы. Если все чисто, бутылки и закуску убрали, крошки вытерли, мусор унесли — значит, вчера не перебрали, можно не беспокоиться.
— Ну, так проводил бы его да вернулся.
— Зарплату получать тебе нравится? — поинтересовался у него Денис. — И остальным, наверняка, тоже. Вот ради ваших премиальных я и пью не с вами, а с ним. Чем больше я из него вытяну, тем дольше вы тут и просидите.
— А путинский грант на наш проект?
— Так ведь его тоже не ты и не я выбивал, а товарищ Топорков, — напомнил Денис. — Через его пальчики денежки текут. Так что лучше не дразнить. И так наверняка руки чешутся. Такие суммы — да на сторону отдавать!
— Почему «товарищ»? — поинтересовался один из теннисистов.
— Коммунист он, похоже, по убеждениям. Вчера весь вечер по социализму тосковал. И дед у него был секретарь райкома. Не понял только, какого?
— Откуда заводы, оттуда и райком, — легко догадался теннисист. — Моему деду от завода тоже кое-что досталось… Переходящее знамя! Может, подарить?
— Ты хочешь, чтобы наш зонд и дальше работал, Сверин? — моментально окрысился Денис. — Говорю же вам: не дразните! Топорков свое от аппарата уже получил. Вас теперь может и кинуть.
— Вот, блин! — Сверин промахнулся шариком мимо стола и бросил ракетку на стол. — Ладно, Дениска, не сердись! Все понимают, что миллионерскую задницу тебе лизать не по кайфу. Но уж такой твой буржуйский удел — за копейки давиться. В смысле, за наши копейки. Мы бы без тебя сейчас как последние дураки по плазме импульсы разгоняли. А теперича круты: разгоняем импульсы по плазме.
Операторы откровенно заржали.
— Да пошли вы… — отмахнулся Тумарин и вышел из зала.
Больше всего Денис опасался, что без него смена на радостях перегуляет и что-нибудь напортачит, но бог миловал, обошлось. Теперь, после главного успеха, работа потянется нудно и размеренно, буднично. А на трезвую голову глупости совершают намного реже. К тому же, до следующего сеанса связи еще двое суток. Даже самые загулявшие выпивохи успеют привести свои мозги к адекватному состоянию.
Время потихоньку перевалило половину второго, и Тумарин, наконец-то оседлав двухколесного скакуна, помчался в город, задав координаты Академии встроенному навигатору. В котором, к счастью, имелись еще и часы.
Возле института Денис затормозил аккурат за десять минут до назначенного времени, пристегнул шлем к рулю, прошел через сквер к центральному входу. Это заведение он знал — ему тут осаждали графитовое напыление на шторки камеры оптического газоанализатора. Обычная смазка для них не годилась — в вакууме неизбежно бы высохла.
Вскоре из дверей хлынула изрядная толпа: лекции закончились. Денис, озираясь, ждал, еще не очень уверенный в том, что делает, — но вдруг его взгляд выхватил в общем потоке голову со стянутыми в два хвостика, невероятно черными волосами.