Здоровенные воины недоуменно запереглядывались. Да кто бы спрашивал дурочку?! Всегда заходили, куда хотели, брали, чего надо… в смысле, принимали знаки уважения от местного населения!
— Хозяюшка говорит на эльфийском, — холодно улыбнулся своим бойцам командир. — И вас это не удивляет почему-то. И как вы дожили до своих юных лет, мне непонятно!
Оружие появилось в руках бойцов с похвальной быстротой. А толку?! Если в пещере все-таки божество, то беседуют они сейчас с фантомом, которому ничего от стрел не будет. А вот эльфам от гнева высшей силы будет всего с избытком! Все это понимали, потому руки великих стрелков подрагивали от страха. Пусть мелко подрагивали, зато интенсивно.
— Разбойники, — разочарованно протянула девочка, глядя на луки.
— Да нет же! — потерял терпение старший следопыт. — Мы эльфы, воители Света! Мы разбойников сами не любим и всегда убиваем!
— И наших разбойников убьете? — живо заинтересовалась Маин.
— А как же! И разбойников, и пособников их, и все племя их до девятого колена!
— Вы обещали! — строго сказала девочка. — Ну ладно, проходите! Я буду в ласковую хозяйку играть, а вы в добрых гостей! А то замерзнете ночью — и разбойников не убьете…
— А мама твоя нам разрешит переночевать? — осторожно спросил командир.
— А маму разбойники убили, — грустно сказала девочка. — Давно уже. Я ее почти забыла. Я одна здесь живу…
— А отец? — сочувственно спросил командир.
— Какой отец? — искренне удивилась девочка. — У меня не было отца! Я с мамой жила!
Командир вздохнул… подошел к странной девочке и взял ее на руки.
— Мы действительно добрые, — сообщил он девочке, доверчиво повисшей на его плече. — Правда, ребята? А кто добрым не будет хоть раз, тому я голову оторву… вот так-то. А ты, значит, Маин? Ну а меня Элландриэл звали когда-то. Давно, правда. А в последнюю тысячу лет зовут Вьехо, что значит старик… или рухлядь, если честно… Веди нас в дом, показывай, где тут что можно и чего нельзя. А вы, в-вояки с-света, не к ночи будь помянуты… чтоб запоминали все и исполняли неукоснительно!
Девочка заглянула в его глаза и хитро улыбнулась.
— Ну какой же ты старый? — сказала она уверенно. — Ты даже моложе моей мамы!
И с любопытством дернула его серебряный локон, выбивавшийся из-под шлема. Серебряный. А у людей говорили — седой…
Пещера оказалась вовсе не мрачной и даже не сырой. Обширная зала внутри горы была, для начала, отделана теплым деревом. И очаг имелся у стены, и простая деревянная мебель рядом. И сверху потоком падал свет. Командир поднял голову и уважительно кивнул. Да, хрустальные столбы-световоды, искусно вставленные в плоть горы, доставляли внутрь достаточно теплого дыхания солнца, чтоб под ногами росла зеленая трава! А в той траве — узенькие тропиночки. Хозяюшка натоптала, не иначе… И выглядело это настоящим чудом. Ох и непростое это место…
— Можете ходить по травке! — великодушно разрешила девочка. — Вы большие, вам места не хватит на тропинках. А травка хорошая, она потом снова нарастет!
— А это кто? — шепотом спросил старший следопыт, указывая на стену.
Командир пригляделся — и замер в восхищении. На темной от времени доске была с необычайным искусством изображена юная смеющаяся женщина. И потоки солнечного света над ней. И ветра, играющие складками светлого платья. И волнующиеся травы под ее ногами… и всё это — одной лишь силой красок!
— Это моя мама! — сообщила девочка буднично и соскользнула с рук командира.
— Это она научила тебя эльфийскому?
— Она меня всему научила! Я и деревенские говоры знаю все! И очаг умею разжигать! И коз доить!
Командир приблизился к картине. Нет, эта женщина при жизни не могла быть эльфийкой. Потому что она была прекрасней! А вот остальные эльфы не оценили. Оно и понятно: стереотипы восприятия. Для эльфов прекрасней эльфиек никого нет. Им утонченность подавай, интересную бледность да бездонную фиалковость огромных глаз. А вот командира в свое, очень давнее время, отлучили от пряных эльфийских лесов как раз за любовь к смертной девице. И он до сих пор ни о чем не жалел…
Воины обнаружили у очага солидный запас дров и обрадовались. Никому не хотелось на ночь глядя собирать по горе сушняк. И не в том дело, что эльфы — существа странные. С этим никто и не спорил. Но командир подобное и за людьми подмечал: с хорошенькой девчушкой любой до утра готов в стогу целоваться, а как дрова собирать, так сразу нытье, усталость и ссылки на непроглядность легких сумерек!
Минимум его воины все же сделали: освежевали павшего от стрел супостатов пони да разожгли очаг. И уселись рядком, глядя, как дым теплым столбом поднимается вверх и исчезает в широком дымоводе. Так, понятно. Сейчас петь начнут о надмирной эльфийской любви. Добро хоть стражу выставили — из самых молодых воинов.
Пони, приправленный малой толикой магии да побывавший в огне очага, потерял специфический запах рабочей лошади и приобрел изумительный вкус. Эльфы трапезничали, пили под видом вкусноводня что-то искристое и благоухающее из походных фляжек, потихоньку разговаривали и пели. Девочка неутомимо скакала через ноги сидящих и щебетала без умолку. Провидица расположилась в простом деревянном кресле и рассеянно следила за огнем. Происходящее ее не интересовало. Ну, это как обычно. Командир сидел рядом и думал о странностях этого похода.
— За что вас всех прогнали от Предвечных Престолов? — вдруг спросила эльфийка.
Командир удивился. Ранее такого не случалось, чтоб дама из Высших эльфов беседовала с простым воином. Правда, раньше много чего не случалось, что уже произошло в этом походе. Эльфы, например, на своих не нападали…
— Мы все со странностями, — подумав, все же ответил командир. — Вот за это.
— И ты?
— Я особенно! — улыбнулся командир. — Как иначе? Сбродом чудаков только главный чудак и может командовать! Другой рехнется! И тебя за что-то же лишили милости Предвечных Владычиц, обеих вкупе?
Провидица задумалась с легкой улыбкой.
— В одном из миров это называется штрафбат! — наконец сообщила она. — Но… да, я отвечу на твой вопрос. И я странная, ибо говорю правду. Ну а правда не нужна, ее и так все знают. Вот и отправили с вами, чтоб сгинула, как предыдущие отряды.
Высшая эльфийка перевела безучастный взгляд на командира.
— Одного лишь не учли, — пробормотала она. — Командир умней оказался, чем выглядит. И все делал до сих пор правильно. И мы живы пока что. А не должны были уже… И в этом наш единственный шанс на жизнь, а вовсе не в моих видениях…
И маленькая эльфийка погрузилась в привычные грезы, оставив командира сидеть ошарашенно подле своих ног.
— Вьехо, а ты видел, что у меня вон там есть? — звонко закричала Маин. — Идем, покажу! И все идите с нами! Вам понравится!
Командир привычно подхватил малышку на руки, и они пошли гурьбой. И это называется — великие воины? Ни строя, ни порядка, чисто разбойники, права Маин в своих подозрениях, и еще как права!
Гора оказалась пронизана ходами. И не везде было светло. Пришлось задействовать чуток магии, а она не бесконечна.
— Вот! — торжественно произнесла девочка при виде расщелины, пересекавшей ход. — Свои нужды справлять сюда! Это моя мама придумала! Внизу вода, она под землю уходит и нигде больше не появляется! Туда, значит, можно!
— Дитятко! — укоризненно сказал старший следопыт. — Да мы уж как-нибудь сами сообразим!
— Сами у меня козы соображают! — сердито сообщила Маин. — Потому я их в пещеру не пускаю, в гроте ночуют! А вас пустила! Или вы козы? То есть… козлы? А может, вы все-таки разбойники?!
— Хозяйка права! — мрачно сказал командир. — Знаю я, как вы сами соображаете! Нахватались от людей лени да дурной неопрятности! Чтоб все… поняли?! А то оторву! И вовсе не головы!
Воины Света сконфуженно пообещали, что все поняли. Еще бы не обещать! Командира своего они опасались поболее, чем исчадий тьмы. Вьехо славился наводящей ужас справедливостью. То есть, если сказал, что оторвет, то именно так и сделает. Оно, конечно, на эльфах все заживает и отрастает заново — но ведь… больно будет до жути! А оно надо кому? Да и было б что трудное! А прогуляться до расщелины в охотку — что ж не прогуляться? Тем более что в охотку!