Такси на мгновение зависло, затем его корпус шаркнул по булыжнику и дверь, сдвинувшись, распахнулась. Крис думал так напряженно и о стольких вещах сразу, что довольно долго не мог понять, что хотел сказать командир, представляясь. Наконец до него дошло, и он безуспешно попытался выдавить слова благодарности, одновременно называя свое имя.
— Пункт назначения, джентльмены, — четко произнес Жестяной Кэб.
— Заткнись. Пошли, рыжий.
Фрэнк Лутц, городской управляющий Скрэнтона, сразу же напомнил Крису скунса. В этом не было ничего обидного, ведь Крис не знал жаргона городских мальчишек. Лутц был маленьким, холеным, симпатичным и пухленьким, и даже сидя за письменным столом, казался слегка неуклюжим. Выражение, с которым он выслушивал отчет Хэскинса о двух насильно завербованных, чем-то напоминало близорукую дружелюбность кошечки; но едва Хэскинс закончил, Лутц резко вскинул глаза — и Крис понял, что этот зверь может быть опасным…
— От этого закона о принудительной вербовке одни неудобства. Но, я полагаю, мы должны делать вид, что всячески печемся о наших случайных пассажирах, пока не окажемся в какой-нибудь части вселенной, где полиция попадается не так часто и у нее хватает своих забот.
— И к тому же, у нас нет для них препарата, — вполголоса согласился Хэскинс.
— Это не тема для публичного обсуждения, — произнес Лутц с такой мертвящей холодностью, что Крис моментально сообразил, что такая оговорка, каков бы ни был ее смысл, предназначалась Хэскинсом для его ушей. Верзила оказался гораздо более хитер, чем можно было подумать, глядя на его огромную фигуру и грубовато-добродушное лицо.
— Что касается этих типов, не думаю, что они на что-то сгодятся. От таких никогда нет проку.
Обманчиво мягкие карие глаза, водянистые и безобидные, уставились на крестьянина.
— Как тебя зовут?
— Кому какое дело? Не собираюсь я с вами толковать. У вас нет права…
— Не пререкайся со мной, бродяга, у меня мало времени. Итак, имени у тебя нет. А профессия есть?
— Я не бродяга, я пудлинговщик, — с негодованием возразил крестьянин. — Пудлинговщик _с_т_а_л_и.
— Одно и то же. Что-нибудь еще?
— Я был пудлинговщиком двадцать лет. Я мастер-пудлинговщик, клянусь богом. У меня стаж, понял? Мне не нужно быть кем-то еще, понял? У меня есть профессия. Никто не знает ее так, как я.
— Последнее время работал? — спокойно спросил управляющий.
— Нет. Но у меня стаж. И удостоверение. Я не бродяга, я мастер, понял?
— Будь ты гением-пудлинговщиком, я все равно не смог бы использовать тебя, приятель… даже если нам когда-нибудь и доведется еще увидеть сталь. В этом городе используется бессемеровский процесс, и так было, еще в то время, когда ты ходил в подмастерьях. Не замечал? Ложь. Барни, Хэскинс, этого на шлаковые отвалы.
Выполнение этого приказа сопровождалось возобновившимися криками и борьбой, а Лутц, тем временем, вернулся к своим бумагам. Вид у него был такой же безобидный, как у скунса, который наткнулся на птичье яйцо, и теперь размышляя, не укусит ли оно, осторожно пробует его лапкой. Когда шум стих, он сказал:
— Надеюсь, тебе больше повезло, Фрэд. Как насчет тебя, сынок? У тебя есть профессия?
— Да, — не задумываясь, сказал Крис. — Астрономия.
— Что? В твоем возрасте? — Управляющий уставился на Хэскинса. — Что это такое, Фрэд — еще одна из твоих благотворительных идей? Твой здравый смысл тает с каждым днем.
— Это полная новость для меня, босс, — произнес Хэскинс с искренним недоумением. — Я думал, он всего лишь побирушка. Он ничего мне не говорил.
Управляющий слегка барабанил пальцами по крышке стола, Крис затаил дыхание. Его заявление было смехотворно, и он это знал, но не смог придумать ничего лучшего, что смогло бы заинтересовать босса кочующего города. Если ему удавалось не уснуть после наступления сумерек, Крис читал понемногу обо всем, и теперь в голове у него была настоящая мешанина. Довольно хорошо он помнил исторические факты и теории; однако Хэскинс велел ему говорить о том, что может пригодиться на борту города-бродяги, а история для этого не годилась. Обрывочные сведения из экономики, полученные им от отца, могли бы оказаться более полезными, будь их больше, и будь они привязаны к _н_ы_н_е_ш_н_е_м_у_ времени, но отец не занимался этой работой с тех пор, как Крис достиг возраста, в котором проявляется любопытство. Ничего не оставалось, как положиться на поверхностные знания астрономии, почерпнутые из книг, большинство которых безнадежно устарело, и на впечатления тех ночей, которые Крис провел, лежа на спине в поле, вдыхая аромат клевера и считая метеориты.
У него не было ни малейшей надежды, что это сработает. Кочующий город нуждался в астрономах-навигаторах, а о навигации Крис не знал ничего — по правде говоря, он не знал даже элементарной тригонометрии. Его знания предмета были чисто описательными, и их будет невозможно применить, едва Скрэнтон окажется настолько далеко от Солнца, чтобы созвездия до неузнаваемости изменили свой вид.
Тем не менее, Фрэнк Лутц, казалось, был впервые озадачен. Помедлив, он пробормотал:
— Паренек из Лэйкбранча, который заявляет, что он астроном! По крайней мере, это что-то новенькое. Фрэд, ты позволил мальчишке украсть у тебя хобби. Я съем твою жестяную каску, если он вообще закончил среднюю школу.
— Босс, клянусь, я сам об этом первый раз слышу.
— Гм-м. Ну ладно, сынок. Назови все планеты по порядку, начиная от Солнца.
— Меркурий, Венера, Земля, Марс, Юпитер, Сатурн, Уран, Нептун, Плутон, Прозерпина, — быстро отбарабанил Крис.
Это было просто, но следующие вопросы наверняка будут труднее.
— Ты пропустил несколько штук, не так ли?
— Я пропустил около пяти тысяч, — сказал Крис, стараясь говорить как можно ровнее. — Вы сказали планеты, а не астероиды или спутники.
— Ну хорошо, какой спутник самый большой? И самый большой астероид?
— Титан и Церера.
— Какая ближайшая неподвижная звезда?
— Солнце.
Управляющий улыбнулся, но нельзя было сказать, что он очень доволен.
— Ого! Ну, долго так продолжаться не может. Сколько месяцев в световом году?
— Двенадцать, как в любом другом году. Световой год не мера времени, это мера расстояния: расстояние, которое свет проходит за год. Месяцы не имеют к нему никакого отношения. С тем же успехом можно спросить, сколько недель в дюйме.
— В дюйме пятьдесят две недели — или во всяком случае, тебе так покажется, когда проживешь с мое. — Лутц вновь забарабанил по столу. — Где ты всего этого набрался? Надеюсь ты не будешь делать вид, что ходил в школу в Лэйкбранче?
— Мой отец всю жизнь преподавал в университете, пока тот не закрылся, — сказал Крис. — Он был там лучшим. Почти все это я узнал от него. Остальное прочел, или вывел из наблюдений и расчетов.
Тут Крис чувствовал себя уверенно, допустив лишь одну ложь: заменил экономику астрономией. Следующий, совершенно естественный вопрос не беспокоил его ни капельки:
— Как тебя зовут?
— Криспин де Форд, — неохотно произнес он.
Слушатели удивленно загоготали, но Крис постарался не обращать на это внимания. Его нелепое имя было причиной стольких детских драк с соседями, что теперь он приучился нести это бремя смиренно, хотя и без большой радости. Однако, он удивился, увидев, что густые брови Хэскинса поднялись, явно выражая вновь пробудившийся интерес. Крис понятия не имел, что это означает; та часть его мозга, которая занималась догадками, давно уже не подавала признаков жизни.
— Кто-нибудь, проверьте это, — бросил управляющий. — У нас осталась парочка преподавателей из Скрэнтонского университета. Если верить Хоффе, Бойл Уорнер был профессором в Скрэнтоне, не так ли? Доставьте его сюда, и покончим с этим делом.
— Что такое, босс? — спросил Хэскинс, широко улыбаясь. — Кончились каверзные вопросы?
Управляющий улыбнулся в ответ, но в улыбке его тепла было не больше, чем в куске льда.
— Можно сказать, что так, — процедил он. — Но посмотрим, сможет ли мальчишка одурачить Уорнера.