— Ну я бы не сказал, что, например, волк, который пытается загрызть меня ночью, блистает мудростью, — поморщился Олег. — Дать кистенем по голове — вот и вся мудрость.
— Экий ты глупый! — Велислав сплюнул под куст попавшую в рот чешуйку. — А еще ведуном называешься. Я же про духов лесных говорю да про вековую мудрость деревьев! Они тебя и заморочить, закружить могут насмерть. А могут и укрыть, от непогоды и булата спрятать.
— И как же ты в лесу скрываешься? — поинтересовался Олег.
Волхв улыбнулся в бороду.
— Вон видишь ель раскидистую? — указал Велислав посохом на огромное дерево. — Нижние лапы ее дают приют многим существам. Смотри.
Волхв, спрятав рыбу за пазуху, приблизился к ели и приподнял концом посоха одну из ветвей. На траву обрушился целый водопад. В тот же миг мимо опешившего ведуна прошмыгнул серой стрелой заяц и, петляя, скрылся в траве, оставив на память только брызги, отлетавшие от сильных лап.
— Просто ты должен стать частью этого мира, ведун, — снова достал недоеденного леща Велислав. — Не обязательно иметь шапку-невидимку, чтобы пройти мимо ворога. Достаточно слиться с духами леса.
Олег стряхнул с косухи капли воды и, поглядев вслед зайцу, про себя пожалел, что у него нет лука — а то бы не ушел ушастый от стрелы.
— Кстати, Кира, — обернулся он к девушке. Она с интересом наблюдала за своими спутниками и старалась не проронить ни слова. — Что ж ты прозевала такую добычу?
— Разве ты голоден? — усмехнулась она. — Скоро в город придем, там и поешь. Зачем убивать животное, если все равно не собираешься его есть?
Что на это ответишь? Середину только и осталось, что разочарованно сплюнуть и дальше отправиться. Баба-дура — она дура и есть. Не понимает, что в городе за такого косого полновесным серебром платить придется. Привыкла, поди, на всем готовом жить. Наверняка невольница. Так они и шли через лес. Волхв, то и дело отрываясь от рыбины, показывал то одно, то другое «чудо» и пытался заставить Середина это повторить. Олег, стараясь удержаться в рамках приличий, иногда отнекивался, ссылаясь на неспособность, иногда прятался за елочки и вскрывал родники — хотя на деле предпочел бы старый добрый заговор на отвод глаз или флягу с хмельным медом из своей сумки, которую можно наполнить на каждом постоялом дворе, а на худой конец — из ближайшего деревенского колодца. Но Велислав лишь головой качал:
— Не дается тебе наука наша, не дается. Ничего страшного, ведун. Этому тоже долго учиться надобно. Лес сам тебя признать должен. Вот тогда все и получится.
Когда, обсосав последние косточки, волхв закинул в мшаник рыбий хвост, Середин не выдержал:
— А скажи мне, Велислав, ты всем эти великие тайны выдаешь или только последним идиотам?
— Дитятям малым сказываю, что из деревень окрестных на обучение приводят, — ничуть не смутившись, ответил волхв. — Да ученикам редким, которым иные секреты выдать собираюсь. Ты проверку на терпение прошел: мне на советы наивные в ответ не нагрубил, своим мастерством без нужды хвалиться не стал. Стало быть, и мое знание в тайне удержать сумеешь. Сгоряча али по глупости не выдашь.
— Тебе страшно повезло, что я прошел экзамен, — честно сказал Олег. Но про то, что еще несколько таких уроков, и он свернул бы «учителю» шею, вслух добавлять не стал. Тем более что лес расступился, и перед путниками предстал город Изборск во всей своей красе.
Стены в десять человеческих ростов, сложенные из неохватных бревен, вырытый вокруг города и наполненный водой глубокий ров, черные зловещие бойницы башен представляли собой впечатляющее зрелище. Середин — во всяком случае, по приставной лестнице — на такую высоту не полез бы ни за какие коврижки. Да еще и лестницу поди сделай, чтобы длины хватило до зубцов добраться.
Широкая проездная дорога упиралась в добротные ворота, которые охраняли два дружинника. Делать страже было совершенно нечего, так как желающих войти или выйти не находилось. Олег мысленно отметил, что это плохой, очень плохой признак. Коли местные пахари не едут в город со своим товаром, это значит, что они чуют недоброе. Так уж повелось, что любой ворог, приходя на чужие земли, первым делом разоряет окрестные деревни. Потому-то крестьяне при первых признаках опасности предпочитают собирать добро, что поценнее, семью, скотину да уходить в тайные лесные схроны, от греха подальше. И на дорогах, а уж тем более у городов, без крайней нужды не появляться. А какая у мужика может быть нужда в городе? Ну инструмент новый купить, коли кузнец деревенский старого уж совсем починить не может, петли, замки, скобы. Ну украшения всякие, ткани шелковые и атласные, сапоги из хорошо выделанной кожи приобрести али еще какое подобное баловство, дабы не только из домотканой холстины одежду носить и не только в поршнях самошитых разгуливать. Ну серебра в кошель положить — себе на черный день или дочерям на приданое. Так без всего этого не то что месяц-другой — пару лет пережить можно. Вот разве соль с перцем на огородах не растут, ради них могут и высунуться. Но нужда пока никого не подперла.
— Что так пусто? — удивленно спросил ведун дружинников. — Неужто все по домам сидят?
— Да вот, — охотно ответил один, — дожди зарядили. Купцы на дворах постоялых сидят, вино-пиво потягивают да кости свои у очага греют. А горожане-то наши у детинца собралися. Сказывали, ведун известный прийти должон. За ним ужо и дружинников отрядили. Мыслю так, что только к завтрему встречать их и надобно, уж больно дороги размыло.
— Да? — Олег оглянулся на Велислава, но тот лишь головой покачал. — Что ж такого особенного в ведуне-то том?
— Ну как же? Народ сказывает, что он с нечистью борется. Землю от нави поганой избавляет. Огромный это богатырь; говорят, из-за леса его видно будет. Вот и поджидаем, как бы буйства какого не учинил.
— С чего же это он безобразничать станет? — обиделся Середин.
— Да кто их знает, ведунов-то этих, уж не серчай, Велислав, — слегка поклонился стражник волхву, — а только мы для того тут и приставлены, чтобы порядок блюсти.
— Ну ждите, служивые, ждите, — усмехнулся не больно-то высокий Олег. — Смотрите, нечисть через ворота не допускайте, чтоб ведуну работы меньше в вашем городе было.
— Хе. Мимо нас и мышь не проскочит. Спокойно спи, путник, — отмахнулся второй ратник и прислонил рогатину к стене. — Ты семечек не хочешь, волхв?
— Отчего не пощелкать? — оживился Велислав. — Мы как раз без завтрака в путь тронулись. Будет чем червячка успокоить.
Стражник с готовностью потянулся к свисающему с пояса мешочку и вдруг охнул:
— Ой, плечо, плечо…
— А, ну так ты не тревожься. — Волхв зевнул и повернул в ворота. — Обойдусь.
— А плечо?
— А чего плечо?
— Да замучило оно меня, Велислав. Третью неделю ноет к утру, мочи нет. Я уж и жиром барсучьим с перцем мазал, и листьями березовыми отпаривал.
— А чего хитришь? — обернулся волхв. — Ой, семечки, ой плечо! Нету серебра — так и скажи. Поклонись, пообещай, что потом отблагодаришь…
— Так отговоришь кости-то, Велислав? — стыдливо опустил глаза дружинник. — Не иначе, Кумоха привязалась.
— На двор я иду княжеский, — отмахнулся волхв. — Найдешь меня там — посмотрю плечо. И зелье приноси, которым мазался. Чую я, от жадности пакость какую-нибудь купил.
Олег достал серебряную чешуйку, но плату за вход с него никто спрашивать не стал, и он, пожав плечами, вслед за Кирой вошел в город. Подковы лошадей гулко застучали по деревянной мостовой, в воздухе пахнуло дымом — видать, из-за непогоды многие хозяева предпочли затопить печи. Узкую улицу ограждали плотно стоящие двухэтажные бревенчатые дома с забранными слюдой окнами. Лишь изредка между зданиями обнаруживался короткий частокол — внутри крепости лишней земли для широких дворов не имелось.
До детинца они дошли за несколько минут — метров триста было до него от ворот, не более. В воротах княжеской обители стояли на страже аж шестеро воинов. Перед ними толпились любопытные. Трое путешественников с трудом протолкались через толпу и приблизились к дружинникам.