— И ты думал дать земле имя, — Патар медленно покачал головой. — Объединить, собрать всех вместе и назвать землю вновь. Своим именем…
Широкоплечий кивнул:
— Когда о таком мечтает простой альбир — это смешно. Но я стал Светлым… Разве это не мое право, не мой долг?
— И когда ты понял, что такое тебе не по силам? — Патар нехотя поднял руку и щелкнул пальцами. Тень на краю поляны дернулась и неслышно сгинула во тьме, унося в своей темной душе ужас — еще более беспросветный, чем тот, что все годы внушала сама. Светлый взглянул ей вслед и усмехнулся:
— Вот так бы их всех, правда, Ждан? Наши чаклуны умерли бы от зависти… Понял я недавно — лет пять назад. Вначале было горько, а потом я успокоился. Не мне спорить с богами. Равновесие! Его не изменить — мы и огры, лес и степь, пастух и пахарь. Я не могу собрать войско, достаточное, чтобы одолеть огров. Пришлось бы задушить народ податями, что вызовет мятеж уже через полгода. У нас ведь тоже равновесие — сполоты сильны, но никогда не смогут подчинить всех — и во-лотичей, и улебов, и харпов. И огры тоже не всесильны… Поэтому я помирился с хэйканом. Ты ведь знаешь, он болеет. У него нет сыновей, а младший брат, говорят, хочет войны…
— В любом случае первые годы будет править не он, а Тай-Тэнгри, — темный капюшон вновь качнулся. — Не волнуйся пока об ограх… Да, ты прав — равновесие. Это установлено не нами, и пока оно существует, земля не получит имени. Каждый, кто торит путь от реки Итль вдоль Змеиного моря, будет звать ее как хочет… Ты ответил на мой вопрос. Светлый. А теперь я скажу, почему попросил о встрече. Вот… Узнаешь?
Худая узкая рука протянула к свету что-то небольшое, плоское, похожее на неровную каменную табличку. Бесстрастные языки пламени осветили два ряда странных знаков.
— Да… — в голосе Светлого мелькнуло искреннее удивление, — Конечно! Я прислал тебе эту безделицу полгода назад. Ты ведь любишь подобные загадки… Ну как, сумел прочитать?
— Сумел… — табличка тут же исчезла под темным плащом. — Но сначала расскажи мне, где и как ты ее нашел.
Голос Патара звучал строго и повелительно. Тот, кого звали Светлым, уже много лет ни от кого не получал приказов, но на этот раз и не подумал спорить.
— Эту вещь, — медленно начал он, собираясь с мыслями, — точнее, каменную табличку размером с ладонь взрослого человека и приблизительно такой же толщины…
Его собеседник одобрительно хмыкнул — видимо, в таком подробном описании крылась шутка, понятная лишь им обоим.
— …Покрытую двумя рядами знаков, несколько напоминающих древнее письмо лелегов, однако более сложных… Ее переслал мне мой сын, Кей Рацимир, месяцев семь назад. Он нашел ее в городе Стрежне, точнее в той его части, которая называется Старый Детинец.
— Знаю! — нетерпеливо прервал его собеседник. — Там что-то строили…
— Но ты же просил подробнее! — похоже. Светлый заметно повеселел.~ Строили новую вежу, каменную, причем строительством ведал Хальг Лодыжка, которого я специально вызвал из земли улебов, где он…
— Там была яма, — вновь перебил его Патар, — в ней трупы…
— Истлевшие. Очень давно, века два тому назад. Две женщины и ребенок. Явно убиты, причем с вполне понятной целью. Еще недавно такое проделывали у нас в Савмате, пока мой дед не запретил…
— Табличка была под трупами?
— Как и полагается. Рядом — осколки кувшина, знаешь, такого, как делают румы — с двумя ручками и длинной ножкой. В общем, похоже на жертву Косматому… Или кому-либо похуже, не будем поминать ночью… Ждан, да чего ты разволновался? Кости мы похоронили, Рацимир даже принес заупокойные жертвы…
— Я не о них, я об этом…
На узкой ладони Патара вновь появилась каменная табличка.
— Вначале я и сам не придал значения. Светлый. Просто таких знаков я еще не встречал, они похожи на лелегские, и я попытался прочитать. Трудновато, но у меня есть очень способный ученик…
— Как ты когда-то, — не преминул ввернуть его собеседник.
— Нет, — Патар явно не принял шутки. — Способнее! Куда способнее того молодого болвана, которого ты помнишь. В общем, он прочитал…
— Ну и?.. — похоже, рассказ пока лишь забавлял Светлого.
Патар помолчал, а затем медленно, нараспев произнес:
Пусть эта кровь сохранит сокровенное в тайне:
Лунное зеркало. Дверь. Ключ от нее. Акелон.
Слова отзвучали, и на поляне настала тишина. Вдалеке вновь ухал осмелевший филин, в кустах шумели какие-то юркие зверьки, но у костра повисло молчание. Молчали люди, и по-прежнему беззвучен был костер, странный костер, в который никто не думал подкидывать дрова.
— Нет, ничего не понял, — наконец произнес Светлый. — Акелон, — Я такого и в сказках не встречал…
— Зато ты слышал о Двери и о Зеркале, — негромко напомнил Патар, и Светлый умолк, убежденный если не словами, то тоном своего спутника.
— Вспомни, Светлый, предание о Сдвиг-Земле…
Послышалось недоуменное хмыканье, широкая ладонь нерешительно поднялась над бревном. крепкие пальцы щелкнули.
— Ага! Ты же мне рассказывал! Точно, мы были у сиверов…
— Вспомни — твердо и властно повторил Патар.
— Ладно… — Светлый вздохнул и начал старательно, словно ученик перед учителем, подбирать непослушные слова:
— Ну… Считают, что мир сотворен Золотым Соколом. Его еще называют Предком. Он создал мир из морской тины, сначала землю, потом растения, зверей, птиц… Ну и людей… Правильно?
— Дальше, — бесстрастно произнес Патар.
— Люди вначале были другие, не такие как мы. Их сейчас называют Первыми. Они были очень сильные, каждый их альбир мог драться двуручником, как кинжалом…
— Светлый! — голос того, кто носил капюшон, прозвучал укоризненно, словно он и вправду разговаривал с учеником, — Про двуручник я тебе ничего не рассказывал!
— Ну, это я для убедительности… В общем, они были гордые, боги, естественно, обиделись и обратились к Соколу. Тот подумал и… А, вспомнил! Он посмотрел в какое-то Зеркало и открыл Дверь! И тогда земля стала как вода, каменные волны обрушились на Первых, и они сгинули в пучине. Затем земля стала застывать, трескаться, и одна из трещин позже стала руслом Денора. Потом те немногие, что уцелели, назвали это Сдвигом… Я ничего не спутал?
— Кое-что. Но в основном верно. Это старое предание. Светлый, сейчас его почти не помнят. Так вот, я слыхал, что Сдвиг вызвали не боги, не Золотой Сокол. Его вызвали сами Первые…
— Тогда… Тогда они сами должны были быть богами! — недоуменно откликнулся Светлый. — Да о чем ты? Это же сказка!
— Не сказка, Светлый! И Первые не были богами. Они были сильнее, чем боги. У них была Дверь и было Зеркало.
— И… Ты думаешь, кто-то знает, где Дверь? — теперь в голосе широкоплечего звучала растерянность. — И можно до этой Двери добраться? Нет, нет! О чем-ты? Если бы кто-то знал, хотя бы хэйкан…
— Хэйкан не знает, — Патар вздохнул. — Не знаешь ты, не знаю я… Но кто-то знал и написал на табличке. Теперь понял? Две строки — цена равновесия. Если кто-то найдет Дверь и Зеркало…
— Так…
Светлый обхватил крепкими руками плечи и застыл, о чем-то напряженно размышляя. Его спутник не мешал, он даже отвернулся, глядя втемную стену подступавшего к поляне леса.
— Понял… — наконец проговорил тот, кого называли Светлым, — Конечно, это может быть сказкой, но… Ведь такую табличку мог найти и хэйкан, а чаклунов и у него достаточно! Тай-Тэнгри может прочитать надпись?
— Может, — эхом откликнулся Патар.
— А ты знаешь, где Акелон?
— Знаю, — вновь ответило эхо.
— А~а… А как выглядит Дверь? И Зеркало?
— Этого не знаем ни я, ни он…
На поляне вновь наступило молчание, даже лес притих, словно не желая мешать двум странным путникам, решившим провести ночь на древнем капище.
— Если хэйкан найдет дверь, каменные волны могут обрушиться на Савмат, — наконец заговорил Светлый. — Если найду я… Но найти может и кто-то третий… Слушай, Патар, а может все-таки сказка? Или тот, кто спрятал табличку, ошибался?