– Зыдэс урку прослабило. Тьфу, гадость.
Агроном присел на поросший вековым мхом пенек и пожаловался:
– Нич-че не понимаю!
Гиви моментально откликнулся – уж что-что, а пожаловаться он любил:
– Аналогично.
Поскольку в лесной деревушке, где вырос Лагавас, библиотекарь не признавал другой литературы, то он, перечитавший в детстве всего Бианки и всю подписку «Юного натуралиста» за последние сто лет, принялся со знанием дела объяснять своим недалеким коллегам:
– Это волшебная дубовая роща. Сюда переселяются души. Души мертвых прапорщиков. И старшего командного состава. После смерти они деревенеют окончательно. – Глухое рычание, нараставшее где-то у них за спиной, словно подтвердило слова эльфа.
Гиви ощерился, словно напуганный котенок, и вскинул боевой топор. Моментом подскочивший к нему Агроном опустил тяжелую руку на древко:
– Гиви… опусти топор. Они это ненавидят. Гном нехотя, но все же подчинился более чем настойчивому совету товарища.
Стараясь не шуметь, они принялись, словно по команде, рассредоточиваться на местности. Лагавас, чутко прислушивавшийся к происходившему в чаще, приложил палец к губам и, искоса поглядывая куда-то за спину, прошипел:
– Там кто-то идет.
Агроном двинулся к нему и, внимательно следя за глазами эльфа, тихо спросил:
– Кто такой?
Троица обменялась многозначительными взглядами, а Лагавас нарочито громко произнес в сумрак:
– С бородой… из ваты.
Агроном положил ладонь