Когда Асуна спустилась по изогнутой лестнице на первый этаж, домработница Акиё Сада как раз открывала входную дверь. Она уже приготовила ужин и собиралась домой.
Асуна повернулась к невысокой сорокалетней женщине и поздоровалась.
– Спасибо за работу, Сада-сан. Я очень благодарна за ваш ежедневный труд. Простите, что только сейчас вам это говорю.
При этих словах глаза Акиё округлились, и она замотала головой, точно не веря услышанному, и ответила:
– Ни… ничего, ничего, юная госпожа. Работа есть работа.
За весь прошлый год Асуна успела понять, что, сколько бы она ни спрашивала, все без толку. Тем не менее она подошла ближе и тихо спросила:
– Мама и брат уже вернулись?
– Похоже, Коитиро-сама вернется поздно. Госпожа уже в столовой.
– …Вот как, спасибо. Прошу прощения за беспокойство.
Асуна кивнула; Акиё снова поклонилась, открыла дверь и поспешила домой.
Асуна вспомнила, что у Акиё двое детей – один в средней школе, другой в начальной. Она тоже живет в Сэтагая-ку, но, когда она купит продукты и вернется домой, будет уже полвосьмого. Для детей с хорошим аппетитом это долгое ожидание. Асуна однажды попросила мать разрешить домработнице уходить сразу, как только она приготовит ужин, но мать просто пропустила ее слова мимо ушей.
Услышав металлическое звяканье запираемой тройной двери, Асуна развернулась и прошла через прихожую в сторону столовой.
Как только она толкнула толстую дубовую дверь, ее барабанных перепонок коснулся тихий, но строгий голос.
– Ты опоздала.
Асуна кинула взгляд на настенные часы – было ровно 6.30. Но не успела она это сказать, как тот же голос раздался снова.
– Будь любезна сидеть за столом за пять минут.
– …Прошу прощения, – тихо прошептала Асуна и шагнула на ковер. Не поднимая глаз, она подошла к столу и села на стул с высокой спинкой.
Посреди столовой на 20 татами стоял длинный стол в окружении восьми стульев. Второй стул от северо-восточного угла – место Асуны. Место ее брата Коитиро было слева от нее, а отец сидел с восточного края; но сейчас эти стулья пустовали.
Мать Асуны Кёко Юки сидела слева и по диагонали от Асуны; держа в руке бокал своего любимого шерри, она читала книгу по экономике.
Для женщины она была довольно высокого роста. Несмотря на худощавость, из-за крепкого телосложения она совершенно не казалась стройной. Окрашенные в густо-коричневый цвет волосы, аккуратно подстриженные по подбородок, ниспадали по обе стороны лица.
Лицо ее было красивым, но линия подбородка, прямой нос и глубокие морщинки у рта создавали очень холодное впечатление. Возможно, она сама этого хотела. Благодаря острому языку и желчным политическим заявлениям она в прошлом году победила всех своих конкурентов и стала профессором в возрасте 49 лет.
Дождавшись, когда Асуна усядется, Кёко закрыла книгу в твердом переплете, положила салфетку на колени и взяла нож с вилкой; лишь тогда она взглянула на Асуну.
Асуна опустила глаза, пробормотала «приятного аппетита» и взяла ложку.
Какое-то время в комнате было слышно лишь звяканье столового серебра.
На столе были овощной салат с голубым сыром, scafata di fave [3], жареная рыба с соусом из трав, хлеб из цельных злаков… все такое. Каждодневное меню определялось исходя из расчета питательных веществ, который делала Кёко, но, разумеется, готовила она не сама.
Ужиная, Асуна вдруг подумала: когда трапезы, в которых участвовали лишь они вдвоем, стали такими напряженными?
Пожалуй, это началось уже очень давно. Асуна вспомнила, как ее ругали, когда она проливала суп или не доедала овощи. Просто раньше Асуна не знала, что обеды и ужины могут проходить весело и оживленно.
Пока она механически пережевывала пищу, ее мысли устремились к ее дому в другом мире. К реальности ее вернул голос Кёко.
– …Ты опять пользовалась этой машиной?
Асуна кинула взгляд на мать и кивнула.
– …Да. Потому что все решили собраться и вместе делать домашнее задание.
– Кстати о заданиях: ты ничему не научишься, если не будешь работать над ними самостоятельно.
Кёко не поймет, даже если Асуна скажет, что она работала самостоятельно. Асуна опустила голову и сменила тему.
– Все живут далеко друг от друга. А там мы можем встречаться в любое время.
– Использование подобных машин нельзя считать встречей. Задания – это то, что ты с самого начала должна выполнять сама. Если ты делаешь это вместе с друзьями, ты просто играешь.
Притронувшись губами к своему шерри, Кёко заговорила быстрее.
– Послушай, у тебя сейчас нет времени на игры. Поскольку ты уже на два года отстала от других детей, тебе, естественно, необходимо усердно работать, чтобы наверстать упущенное.
– …Я хорошо учусь. Результаты второго семестра ведь уже распечатаны и у тебя на столе?
– Я с ними ознакомилась, но оценки подобного рода школ даже рассматривать не стоит.
– Подобного рода… школ?
– Асуна, слушай внимательно. В третьем семестре ты будешь дополнительно заниматься вне школы. Не это новомодное интернет-обучение – репетиторы будут приходить домой.
– Погоди… погоди минуту, почему так вдруг –
– Посмотри сюда.
Кёко оборвала протест Асуны, не оставив ей возможности объясниться, и подобрала со стола планшетный компьютер. Асуна, нахмурив брови, глянула на экран планшетника, который мать протянула ей.
– …Что это… форма… экзамена для переводящихся учеников?
– Экзамен для перевода в третий класс старшей школы, которой руководит моя подруга. Я уговаривала ее как только могла, и она наконец согласилась. Это совсем не то, что твоя нынешняя школа, в которую набрали непонятно кого, – это настоящая школа. Там кредитная система [4], так что тебе всего полгода придется ходить, чтобы выполнить обязательные требования и закончить школу. В таком случае ты сможешь поступить в университет в сентябре.
Асуна с оторопелым видом смотрела на Кёко, потом, положив планшетник на стол, подняла левую руку, чтобы прервать мать – та говорила все более эмоционально.
– Погоди, постой. Меня очень беспокоит, что ты это все решила сама. Мне очень нравится моя школа. Там много хороших учителей, я могу нормально учиться, даже если там останусь. Вовсе не нужно никуда переводиться.
При этих словах Кёко демонстративно вздохнула, прикрыла глаза, поправила очки в золотой оправе и села прямо. Такое движение делала только Кёко – этот прием она применяла при разговоре, чтобы показать оппоненту свое превосходство. Даже мужчины съеживались, когда она это проделывала, сидя на диване в учительской. Ее муж Сёдзо – и тот старался не спорить с ней дома.
– …Твоя мать все разузнала, – размеренным тоном начала говорить Кёко. – Это заведение, куда ты ходишь, даже школой нельзя назвать. Программа там слабая, стандарты преподавания тоже никуда не годятся. Учителей понабрали отовсюду, мало у кого из них была нормальная карьера. Это не учебное заведение, это скорее психбольница.
– Что… что ты говоришь…
– Они для благозвучности назвали это «учебным заведением для детей, задержавшихся в образовании вследствие инцидента», но на самом деле эта школа – просто место, где они могут следить за всеми детьми, от которых могут возникнуть проблемы в будущем. Оно действительно необходимо для тех, кто убивал друг друга в том нелепом мире, но тебе туда ходить необязательно.
– …
На столь предвзятую речь Асуна просто не нашлась что ответить.
Школа, в которую она ходила с начала прошлой весны, располагалась в Ниситокё [5], и ее действительно построили и открыли очень быстро, всего за два месяца. Предназначена она была для помощи ученикам, образование которых задержалось на два года из-за смертельной игры «Sword Art Online». Все игроки до 18 лет были приняты сюда без экзаменов, а окончание этой школы давало возможность сдавать вступительные экзамены в университеты. Какое-то время столь щадящие условия вызывали серьезную критику.