— Уже налились, — подтвердил Кройд.
— Становится трудно сосредоточиться на чем-либо, мысли текут лениво, ваш мозг тоже как бы дрейфует.
— Уже поплыл, — согласился Кройд.
— Вас охватывает приятное чувство расслабления. Приятнее, чем в те дни, когда вы получали вожделенную возможность прикорнуть, смежить усталые веки. Дышите медленнее, и вы достигнете более укромного, потайного уголка. Вы уже почти добрались туда, и это чудесно.
Кройд что-то пробормотал, уже совершенно неразборчиво.
— Вы поступаете правильно, ваши действия абсолютно верны и ведут лишь ко благу. Обычно я считаю от нуля до десяти. Но для вас, в порядке исключения, так как вы совсем готовы и уже почти спите, начну с восьми. Восемь. Вы уже далеко, вы чувствуете себя превосходно. Девять. Вы прикорнули, и пора переходить к более глубокой фазе. Десять. Вы совершенно спокойны, вы погружаетесь в сон совершенно без страха и боли — в сладкий целительный сон. Спите.
Кройд начал мерно похрапывать.
Лишних кроватей в помещении не было. Доктор Финн включил зеленую лампу и, пользуясь тем, что пациент окоченел, точно манекен, а его дыхание и сердечные ритмы почти угасли, поместил тело вертикально — в стенном шкафу со швабрами и прочим инвентарем. Спящий Дремлин занимал там совсем немного места. Доктор вколотил в дверь гвоздик и, прежде чем удалиться, вывесил табличку: «Пациент чрезвычайно внушаем».
4
Придя в себя, Кройд наткнулся на ручку швабры, ступил ногой в ведро и рухнул вперед головой. Дверь кладовки подалась при ударе и распахнулась без всякого сопротивления. Кройд растянулся на полу, щурясь от света, спросонок казавшегося ослепительным. В памяти стали всплывать обстоя тельства, предшествовавшие засыпанию: этот четвероногий доктор… как там его? — Финн, его забавная усыпляющая машинка и… провал в черноту, очередная малая смерть, чреватая перевоплощением.
Лежа на полу коридора, Кройд сосчитал пальцы. Их оказалось десять — норма, вот только кожа на руках, мерт венно-бледная, не порадовала. Кройд стряхнул с ноги ведро, с трудом поднялся, пошатнулся и сверзился снова. Вернее, только начал падать — левая рука сама собою нырнула вниз, коснулась пола и резко от него оттолкнулась. Это не просто поставило. Кройда на ноги, энергии толчка хватило на большее, и он опять грохнулся, на этот раз уже на спину. И снова выручило тело: совершив немыслимый воздушный пируэт, Кройд приземлился на ноги. Но по-прежнему неустойчиво. Кройд сумел подавить рефлексы в руках и позволил расслабленному телу плавно опуститься. Многолетний опыт приучил сперва разбираться в очередном подарке судьбы, лишь затем применять его на практике. Он уже начал постигать суть своего таланта — новое тело обладало самостоятельной и невероятной рефлексией.
Когда Кройд снова поднялся на ноги, он уже старался не совершать резких движений и передвигался сперва несколько неуклюже. Но очень скоро пообвыкся в новом теле. К моменту когда Кройд обнаружил ванную комнату, исчезли все признаки неуверенности — он ступал быстро и по-кошачьи мягко. Кройд изучил в зеркале свой новый облик. В дополнение к более солидным габаритам — он стал не только выше, но и значительно плотнее, — обнаружились и некоторые иные, менее приятные перемены. Кройда слегка озаботили розовые глаза и копна белесых волос над высоким молочного цвета лбом. Кройд помассировал виски, облизал пересохшие губы и пожал плечами. Ему часто приходилось сталкиваться с альбиносами. Да и сам он не однажды просыпался с проблемами по части пигмента кожи.
Кройд обшарил все карманы в поисках зеркальных очков, слегка огорчился, потом вспомнил, что потерял их в стычке с Живчиком. Ничего страшного. Он купит новые заодно с какими— нибудь кремами для загара. Волосы тоже, пожалуй, лучше выкрасить — меньше станут обращать внимания.
А желудок, как обычно после спячки, разыгрался не на шутку. Он отчаянно, до острых спазм, требовал пищи. Все проверки, всю бумажную волокиту придется отложить, решил Кройд, — если они и вообще понадобятся. Он не был уверен, что значится пациентом в клинике и проходит по документам — шкаф со швабрами что-то ведь означал! — а также сомневался, что болен, во всяком случае, серьезно. Чтобы побыстрее добраться до еды, лучше уклониться от встреч с персоналом. Поблагодарить доктора Финна за помощь, а также погасить счет — если таковой обнаружится — он сумеет и после.
Передвигаясь по-кошачьи тихо и, в соответствии с давней наукой старины Бентли, предельно навострив уши, Кройд отправился восвояси.
— Привет, Джуби! Дай, как обычно, все газеты. Бенсон, хозяин киоска, внимательным взглядом окинул высокого мертвенно-бледного незнакомца. Взгляд уперся в два уродливо выпяченных в зеркальных стеклах отражения собственного лица.
— Кройд? Это ты, что ли, дружище?
— Угадал. Только что с койки и сразу к тебе. Нагрел клинику Тахиона на пару центов.
— Так вот почему я давненько не слыхивал новых жутких историй о Кренсоне! Ты ушел на этот раз в спячку без предварительных фокусов?
Просматривая заголовки, Кройд рассеянно кивнул.
— Можно и так выразиться, — заметил он. — Так уж вышло. Впрочем, довольно забавное ощущение. Ого! Что такое? — Кройд поднес газетную страницу к глазам. — «Море крови в клубе „Вервольф“». Что там случилось, опять эти гребанные бандитские разборки?
— Они самые, — подтвердил Джуби.
— Дьявол! Придется быстрее шевелить костылями!
— Какими такими костылями? — Джуби высунул из окошка голову.
— Метафорическими, — успокоил Кройд. — Если сегодня пятница, направим стопы к «Мертвецу Николя».
— Да здоров ли ты, приятель?!
— Не вполне — но двадцать, а лучше тридцать килокалорий быстро поправят мои дела.
— Смотри, не перехвати через край, — улыбнулся Джуби. — Слыхал, кто именно выиграл титул Мисс Очарование Джокертауна на последнем балу, с неделю назад?
— Кто же?
— Никто.
В клуб «Мертвец Николя» Кройд вошел под торжественные органные звуки «Мичиганского блюза» — исполнение было живым. Отметил взглядом задрапированные черным окна, гробы вместо столов, официантов в затхлых саванах. Одна из стен крематория была снесена; созданный таким образом своеобразный открытый гриль обслуживали джокеры самой демонической внешности. По пути к дивану Кройд заметил внутри необычных столов, накрытых одними лишь толстыми стеклами, фигуры отвратительных упырей — по-видимому, из воска — в различных судорожных позах.
К нему немедленно подскочил безгубый, безносый и безухий джокер, столь же бледный, как и сам Кройд. На руку посетителя легла его костлявая ладонь.
— Простите, сэр. Вы позволите взглянуть на ваш членский билет? — поинтересовался он могильным голосом.
Кройд вручил ему пятидесятидолларовую купюру.
— Разумеется, сэр, — сказал зловещий официант. — Я пришлю на ваш столик билет вместе с полагающейся к нему выпивкой. Полагаю, вы пришли сюда пообедать?
— Обязательно! А еще я слыхал, что у вас можно переки нуться в картишки.
— Это в одной из задних комнат. Но, согласно традиции, вас должен представить кто-то из игроков.
— Естественно. Я как раз жду приятеля, который собирался провести вечерок за картами. Парня по кличке Глазастый. Он еще не пришел?
— Увы. Мистер Глазастый умер. Съеден аллигатором… по— моему, в сентябре. Все случилось в канализационном коллекторе. Мои соболезнования.
— Ох! — сказал Кройд. — Я не был с ним слишком уж близок. Но обычно, когда встречались, получал у него кой-какую работенку.
Официант посмотрел на Кройда испытующе:
— Простите, запамятовал ваше имя?
— Линялый.
— Меня совершенно не интересует род ваших занятий, — сказал официант, — но здесь бывает джентльмен по имени Меняла. Он, бывало, помогал мистеру Глазастому в его трудах. Может быть, и вас он сможет выручить? Если угодно, подождите — я дам вам знать, когда он появится.
— Прекрасно. А я тем временем поем.