Рука Оберона - Желязны Роджер

Яркая вспышка озарения под стать этому особенному солнцу…

И он был там… Красующийся на свету этого солнца узор, который я видел до сих пор только светящимся в темноте: Лабиринт. Великий Лабиринт Эмбера, наметанный на овальном уступе под странным небом‑морем.

И я знал, благодаря, наверное, тому внутри меня, что связывало нас, что этот должен быть настоящим. А это означало, что Лабиринт в Эмбере был только парным его Отражением.

А это означало, что и сам Эмбер был только Отражением, хотя и особенным, потому что Лабиринт не перенесся за пределы царства Эмбера, Рембы и Тир‑на Ног‑та. И тогда, значит, место, куда мы прибыли, было, по закону первенства и конфигурации, настоящим Эмбером.

Я повернулся к улыбающемуся Ганелону, с его плавившимся в безжалостном свете обликом и нечесанными волосами.

– Как ты узнал? – спросил я его.

– Ты же знаешь, Корвин, я очень хорошо угадываю, – ухмыльнулся он в бороду, – и я вспомнил все, что ты когда‑либо рассказывал мне об Эмбере: как его Отражение и Отражение вашей борьбы отражаются на разных мирах. Я часто гадал, думая о Черной Дороге, не могло ли что‑нибудь отбрасывать такое Отражение на сам Эмбер. И как я представлял себе, такое что‑то должно было являться чем‑то первоосновным, мощным и тайным. – Он показал на сцену перед нами: – Вроде этого.

– Продолжай, – бросил я.

Выражение его лица изменилось, и он пожал плечами.

– Так, значит, должен был быть слой реальности более глубокий, чем ваш Эмбер, – объяснил он, – где и была сделана грязная работа. Ваш зверь‑покровитель привел нас к тому, что кажется именно таким местом, и это пятно выглядит именно, как грязная работа. Ты согласен со мной?

Я кивнул:

– Меня так ошеломила, скорее, твоя восприимчивость, чем сам вывод, – заметил я.

– Ты меня в этом обставил, – признался справа от меня Рэндом. – Но такое ощущение просочилось‑таки, деликатно выражаясь, до моих печенок. Я почему‑то верю, что там внизу и есть основа нашего мира.

– Посторонний наблюдатель может иногда лучше понять положение, чем тот, кто является частью его, – заметил Ганелон.

Рэндом взглянул не меня и обратил свое внимание обратно к этому зрелищу.

– Как ты думаешь, все снова изменится, если мы спустимся посмотреть вблизи? – поинтересовался он.

– Есть только один способ выяснить это, – произнес я.

– Тогда, колонной по одному, – согласился Рэндом. – Я – первым.

– Ладно.

Рэндом направил своего коня направо, затем налево, снова направо, длинной серией подъемов и спусков, проведшей нас зигзагами через большую часть поверхности стены. Продолжая двигаться в том же порядке, который мы сохраняли весь день, я последовал за ним, а последним ехал Ганелон.

– Кажется, теперь достаточно стабильно, – крикнул впереди Рэндом.

– Пока.

– Ниже в скалах я вижу отверстие.

Я нагнулся вперед. На одном уровне с овальным плато находился вход в пещеру.

Расположение его было таким, что, когда мы занимали позицию повыше, он был скрыт из поля зрения.

– Мы проедем довольно близко от него, – промолвил я.

– Быстро, осторожно и молча, – добавил Рэндом.

Он вынул шпагу.

Я вытащил из ножен Грейсвандир, а в одном повороте позади и надо мной Ганелон обнажил свое оружие.

Мы не проехали мимо отверстия, а повернули еще раз налево, прежде, чем подъехали к нему. Мы двигались, однако, в десяти‑пятнадцати футах от него, и я заметил неприятный запах, который не смог опознать.