Карл развернул кресло к Уолу, постукивая по своей тетрадке, чтобы указать на исписанную каракулями страницу.
– Ты разбираешь мой почерк? Как видишь, идея заключается в том, чтобы обеспечить быстрое и удобное запоминание результатов перемножения кратных чисел. Тебе, без сомнения, известно, что все квадраты чисел могут оканчиваться на одну из шести цифр. И ни один квадрат не может кончаться на двойку, тройку, семерку или восьмерку. Отсюда моя первая и самая интересная идея – использовать мнемоническую строку «Нет, величина не квадрат». Я думаю, что ты заметил принцип. Три буквы в слове «нет», восемь в «величина», две в «не» и семь в «квадрат». Мне кажется, эту фразу легко запомнить и она самодостаточна. Полагаю, это большое достоинство.
– Да, конечно, – подтвердил Уол.
– Но, – продолжал Карл, – в ней есть и недостатки. Отрицание «нет» можно легко принять за обозначение нуля, а не тройки по сумме букв. Поэтому я решил сменить подход. Квадрат может оканчиваться на ноль, единицу, четверку, пятерку, шестерку или девятку. Пусть восклицание «О!» обозначает ноль, тогда можно использовать фразу: «О, прыжок к числу сумм квадратов!» Как видишь, все слова в этой фразе имеют указанное количество букв. Извини, я так привык иметь дело со студентами, что склонен иногда объяснять излишне подробно. В этой мнемонической фразе есть все, чтобы рекомендовать ее для запоминания, но все-таки в ней чего-то не хватает – ну, изюминки, что ли.
Он смущенно улыбнулся.
– И вот просто на вдохновении я сочинил: «Без стыда я жаждал твою любовницу». Во всяком случае, эта фраза тоже подходит по количеству букв в словах.
– Да, действительно, – согласился Уол, потирая виски, – скажи, а где Конут?
– Ты понял, что «без» в данном случае означает ноль?
– А, вон он. Эй, Конут!
– Тише! Дай человеку поспать!
Карл был сбит с мысли. Он повернулся, чтобы взглянуть на кресло впереди, и, убедившись, что Конут продолжает мирно похрапывать, успокоился.
Уол, залившийся было смехом, вдруг смолк и с выражением недоумения схватился за голову.
– Ты заботишься о нем, как о своем ребенке!
– Ты напрасно так шутишь…
– Ничего себе ребеночек! Я слыхал о людях, склонных к несчастным случаям, но это поистине фантастический экземпляр! Даже Джо Бифск не устраивал крушение самолета, на котором должен был лететь и на который не попал!
Мастер Карл подавил готовый прорваться наружу поток возражений, немного помолчал, чтобы восстановить душевное равновесие и подобрать подходящий ответ. Беспокойство все еще не покинуло его. Самолет слегка кренился, и далеко, у самого горизонта, поблескивали вспышки. Но нет, это была не гроза. Это другой реактивный самолет заходил на посадку по указаниям невидимого радиолуча.
Самолет немного покачивало, и Уолу по дороге в умывальную было очень трудно сохранять равновесие. Это разбудило Конута. Как только Карл заметил, что его подопечный пошевелился, он тотчас вскочил на ноги и следил за ним, пока тот не раскрыл глаза.
– Все в порядке? – спросил Карл, дождавшись. Конут зажмурился, зевнул и потянулся всем телом.
– Думаю, да.
– Мы вот-вот приземлимся, – в голосе Карла слышалось облегчение. Нет, он не боялся. Для этого не было никаких оснований. Но все-таки существовала вероятность, что…
– Хочешь, я принесу тебе чашку кофе?
– Нет, спасибо. Не стоит. Через пару минут мы будем уже на земле.
Остров под ними скользнул назад, а затем наискось вперед, как лист, подхваченный ветром; по крайней мере, им так казалось – уж очень быстро он увеличивался в размерах. Уол вышел из умывальной и вытаращил глаза на хорошо различимые дома.
– Грязные лачуги, – проворчал он.
Внизу шел дождь – нет, вокруг самолета, – нет, уже над ними. Самолет окружали клочья облаков, а «лачуги», которые мельком увидел Уол, темнели прямо внизу. Вне облачного слоя шел дождь.
– Куче-вые обла-ка оро-графи-ческой природы,[2] – проговорил Эст Кир своим монотонным голосом прямо в ухо Мастеру Карлу. – Над остро-вом no-чти всег-да тучи. Я наде-юсь, что шторм вас не бес-поко-ит.
– Он беспокоит меня, – проговорил Мастер Уол.
Они приземлились под пронзительный визг шасси по мокрому бетону взлетной полосы. К самолету тут же подбежал темнокожий коротышка с зонтом и, хотя дождь уже почти кончился, проводил их к административному зданию, неся зонт над головой Эста Кира.
Нельзя было не заметить, что положение и авторитет Президента делают свое дело. Вся группа беспрепятственно прошла таможенный контроль, темнокожие служащие даже не притронулись к их багажу. Один из инспекторов коротко оглядел гору оснащения Полевой Экспедиции, в которой был и портативный диктофон.
– Инструменты для исследований, – пропел он гортанным голосом, и остальные начали повторять его слова по цепочке, – инструменты… инструменты…
– Но это мой личный багаж, – прервал их Мастер Карл, – и в нем нет никаких инструментов для исследования.
– Простите, – дипломатично проговорил таможенник, но продолжал свой путь, повторяя над каждой сумкой те же слова; единственная уступка, которую он сделал после поправки Карла, – это понизил голос.
По мнению Мастера Карла, таможенники устроили оскорбительный спектакль, и он пообещал себе высказать это кому-нибудь из начальства. У них не было ничего, даже отдаленно напоминающего инструменты, если не считать коллекции наручников, которую захватил с собой Уол, просто на случай, если аборигены заупрямятся и откажутся ехать. Карл подумывал, не отдать ли их на хранение Эсту Киру, но Президент в этот момент разговаривал с Конутом. Карл не хотел им мешать. Конечно, он не задумываясь прервал бы Конута, но отвлечь Президента Университета – совсем другое дело.
– Интересно, что это за здание, – поинтересовался Уол. – Правда, похоже на бар? Как насчет выпить?
Карл холодно покачал головой и вышел на улицу. Поездка не доставляла ему удовольствия. «Жаль», – подумал он, так как понимал, что собирался в дорогу гораздо охотнее. Каждому нужно хотя бы иногда видеть что-нибудь, кроме университетских залов. Иначе можно стать старомодным и провинциальным, утратив контакт с огромной массой людей вне стен Университета. По этой причине Карл еще тридцать с лишним лет назад, когда только начал преподавать, взял за правило не менее раза в год совершать какую-то поездку или посвящать время какой-то проблеме, связанной с неакадемическим миром… Все предыдущие путешествия так же обманывали его ожидания, как и теперешнее, но раньше Мастер Карл никогда не задумывался над этим.
Он стоял в дверях под лучами яркого, жаркого солнца и смотрел на широкую улицу. «Грязные лачуги» вблизи оказались довольно опрятными, Уол назвал их так, повинуясь скорее плохому настроению, чем действительному состоянию вещей. «Они вполне ухоженные, – удивился Карл. – Хотя и не особенно привлекательные. Небольшие. Да, красотой тут и не пахнет, хотя вид у них довольно экзотический». Это были неуклюже сработанные сборные дома из какого-то прессованного волокна – скорее всего, местного производства, решил Мастер Карл; на их изготовление шла мягкая сердцевина пальмовых деревьев.
Над головой прожужжал легкий вертолет, резко снизился и сел на мостовую, сложил лопасти и подкатил прямо к зданию. Водитель выпрыгнул из кабины и, резво обежав вертолет, открыл другую дверцу.
Странно. Водитель вел себя так, словно из вертолета собиралась ступить на землю, по меньшей мере, императрица Екатерина. Однако вышедшая блондинка ничем не напоминала великую леди и, по крайней мере на первый взгляд, казалась четырнадцатилетней девушкой. Карл поджал тонкие губы и скосил глаза на небо. Странно, снова удивился он, эта особа направляется прямо к нему!
Подойдя, особа заговорила металлическим голосом, который не мог принадлежать юной девушке.
– Ты – Карл. Давай садись в вертолет. Я жду ваших людей уже полтора часа, а к вечеру мне нужно вернуться в Рио-де-Жанейро. И поторопи этого старого козла Эста Кира.