- Здравствуй, красавчик! - визгливо и заигрывающе сказала женщина. - Тебя зовут Кэннон. Ты варвар, я знаю. О, варвары должны быть так грубы! - она закатила глаза и вздрогнула от приступа сладострастия. - О! Смотри на меня и восхищайся этим телом, которое ты должен удовлетворить. Если это не удастся, ты будешь среди толпы этих жалких недомерков! - она ткнула длинным пальцем в сторону кучки грязных музыкантов. - Я - Сесе-пупе, самая красивая, самая страстная, самая богатая в Кефире. Ты в моей власти, и я приказываю: играй мне, потом возьми меня!
Ее блеклые глаза засверкали безумным огнем. Она хлопнула в ладоши. Вошла старая, морщинистая старуха с тяжелой, полной грудью и длинными ногами. Улыбнувшись всем гнилозубой улыбкой, положила у ног варвара его барабан. Это было страшной ошибкой!!
Едва первые звуки марша "Заткни уши" вылетели из-под палочек троммелийского виртуоза, вокруг началось твориться неладное. Мастера-варвары делали не простые инструменты: повернув в нужный момент рычаг на каркасе, можно было превратить барабан в оружие. Специальная акустическая архитектура его внутренностей усиливала звуковые колебания до ужасной силы. Уже через несколько мгновений изможденные музыканты с воплями катались по полу и зажимали уши руками, а с непристойных картин осыпалась краска. С лица Сесе-пупе слезла самодовольная ухмылка. С отвисшей челюстью извращенная аристократка прыгала на своей перине под аккомпанемент гремящих драгоценностей. Грохот барабана стал неимоверно силен. Из ушей всех, кто находился в будуаре, брызнула кровь, а роскошный бюст Сесе-пупе вдруг упал на пол, обнажив хилую грудь. Из форм вывалились круглые камни, которые с грохотом раскатились по всей комнате. Улыбающийся Кэннон неторопливо встал и пошел прочь. Его уши, тренированные с младенчества тысячью фестивалей, во время коих у гор раскалывались вершины, а от склонов откалывались огромные куски, без усилия выдерживали натиск барабанной дроби.
Кэннон вышел в коридор, спустился по лестнице в холл. Два воина, охранявших дверь, повернулись к нему лицом и загородили выход громадой сверкающих позолотой доспехов. На каждом из них были две пластины на груди и на спине, головы защищали неглубокие конические шлемы с шестью небольшими рогами каждый. Рыча, воины вынули широкие, слегка изогнутые двуручные мечи и, искусно вращая их цепкими пальцами сильных рук, медленно стали наступать. Это были искушенные во многих битвах уроженцы Хемурана, о чем говорили кривые носы, смуглая кожа и надпись, выжженная у каждого на лбу. Со спокойствием, подошедшим бы каменному изваянию, Кэннон встал в боевую стойку. С улыбкой на губах он приподнял руки и с искусством, не меньшим, чем хемуранцы, повертел в пальцах палочки. Еще раз зарычав, первый из воинов шагнул и нанес удар сверху, намереваясь рассечь молодого варвара пополам. Троммелиец тоже шагнул. Его скрещенные палочки оказались вверху, и меч, попав в место их соприкосновения, застрял. Железные мускулы на запястьях Кэннона напряглись, палочки сошлись, как лезвия режущих ножниц. Рукоять меча вырвалась из рук хемуранца, а лезвие завертелось, блестя в редких лучах солнца. Неуловимым движением троммелиец послал лезвие захваченного оружия в горло второго воина, который стоял, ошарашенный боевым умением противника, и не успел даже поднять руки. Тело поверженного хемуранца еще не коснулось мраморного пола, а молодой варвар атаковал второго, теперь безоружного. Он ударил его палочками по лбу, тот схватился руками за голову; Кэннон ударил его по бокам, в промежутки между грудной и спинной пластинами - воин прижал руки к бокам. И тогда троммелиец ударил в последний раз по основанию шеи, над ключицами. Хемуранец схватился за шею и так упал на спину.
- Твоя шейка поболит, приятель. А у твоего друга - нет! - добродушно сказал ему Кэннон.
Однако за спиной раздался страшный шум. Из дверей под лестницей выбегали воины, их было множество. Холодно и расчетливо варвар спрятал инструмент в чехол и, выскочив из дворца, пустился наутек. Желтые, узкоглазые кхитайцы, несшие большие носилки с шелковым красным пологом, угодили на его дорогу и были сметены с нее. Торговец фруктами, которого толкнуло плечо Кэннона, отлетел в грязную, кишащую крокодилами канаву, а его товар еще долго потом падал на головы ничего не подозревающих горожан. Даже маленькая девочка лет четырех, с тяжелой грудью и длинными ногами, попала под его горячую ногу. Не разбиравший дороги троммелиец порушил прекрасный замок с дивными шпилями, который девочка соорудила из банановой кожуры, куриных костей и конского навоза. Воины бежали следом, но только первое время. Потом их дорогу перешли четыре черных кошки, пять священников и тринадцать женщин с пустыми ведрами, из-за чего они безнадежно отстали.
Тяжело дышащий Кэннон вбежал на улицу, в конце которой располагалась "Хрюкающая колбаса", и увидел гигантскую толпу. Сбив напоследок сухонького старика-слепого, он растолкал зевак и увидел того, на кого все они глазели. То был демон, рыжеволосый и тощий, с кожей, покрасневшей так, что это можно было видеть, несмотря на ее черный цвет. Толпа, улюлюкая, указывала множеством пальцев прямо на его удивительную немужественность. Демон стеснялся и кусал ногти, а из носа его текла темно-сизая дурнопахнущая слизь. Кэннон, затерявшийся в толпе, мог не опасаться преследователей, поэтому решил постоять и отдохнуть. Тем временем демон смог преодолеть свою растерянность. Обмакнув руки и ноги в липкую слизь, он полез по стене таверны наверх, стремясь к окну с черно-желтыми гнилыми ставнями. Молодой варвар, нахмурившись, поглядел туда. Окно?! Но ведь это окно Чиччочеллы! Демон пришел за ней.
- Эй! - заорал троммелиец своим могучим голосом. - Куда лезешь, черномазый! Она под моей защитой, и никто не дотронется до нее!
- Ай! - взвизгнул демон. Испугавшись, он потерял ориентировку, зацепился за ставню и повис на ней, отчаянно болтая ногами.
Оттолкнув зевак, троммелиец ворвался в таверну и взбежал по лестнице на третий этаж к комнате, из которой он удрал прошлой ночью. Дверь не открывалась. Кэннон ткнул ее рукой, пнул ногой, толкнул плечом, но все было бесполезно. Варвар попятился, намереваясь разбежаться. Грозно вопя, он выставил вперед плечо и ринулся в атаку. В это время дверь открылась наружу, и из проема высунулась заспанная Чиччочелла.
- Кто там?..
Он врезался в ее мягкую грудь, после чего они вместе отлетели вглубь комнаты на соломенный тюфяк.
- Ххы-ы... - прохрипела юная женщина, забавно выпучив глаза и пуская пену изо рта. - Ты вернулся!
Она вцепилась пальцами в его уши и поцеловала. Задыхающийся Кэннон сучил руками. Он скосил глаза и увидел, как распахнулись ставни, и на подоконник заполз темно-зеленый Нурулай-Багадур.
- О, силы Ада! Как я боюсь высоты, кто бы знал. Пожалуй, страшнее ее только рыбий жир.
Демон устало плюхнулся на пол, а рукой, измазанной слизью, принялся вытирать пот со лба.
- Бу-бу у-бу бубу - промычал Кэннон. Он собрался встать и расправиться с демоном, но у юной женщины начались судороги. Она мощно двинула коленом в низ живота, да так, что варвара отбросило в угол. Он лежал там, скорчившись от дикой боли, и смотрел на ужасную сцену, которую нужно было прервать, но он не мог подняться. Демон встал и подошел к еще дергающейся Чиччочелле. Он вытер ладони о бедра и схватил ее за плечи. Она открыла глаза.
- А ты кто? У тебя насморк?
- Нет, - демон смущенно покачал головой. - Это у меня от страха. К тому же я всегда стеснялся женщин.
Чиччочелла слегка скривилась.
- Э, да ты воняешь. Однако, на тебе нет одежды. Неужели хочешь попробовать, несмотря на увиденное?
- Я демон...
- Демон? - юная девушка подпрыгнула, хлопнув в ладоши. - Тогда сбудется моя мечта, разрушится заклятие. Слава Лааху!
Она заключила демона в жаркие объятия. В этот момент Кэннон, преодолевающий боль, встал на ноги. Обнимающаяся парочка четко виднелась на фоне окна, из которого неслись визгливые вопли: "Объедки! Покупаю объедки!"