— Извините, мсье, я очень спешу.
— Но не на тот же свет? — искренне удивился молодой человек, и тут Гамбетта почувстовал, что кто-то третий приставил к его затылку нечто холодное и неприятное.
— У вас секунда на размышление, — продолжал молодой человек, доставая браунинг. — Хотите жить? Тогда прошу в машину.
Гамбетта хотел жить, поэтому безропотно сел в автомобиль, надеясь позвать на помощь на каком-нибудь из людных перекрестков. Но почти сразу же ему на лицо легла маска с хлороформом…
— Он в машине, — сообщил Фред в трубку телефона-автомата.
— Чудесно, — послышался из трубки голос Кустопсиди. — С дебютом вас, господин Фухе. Скажите шоферу, чтоб он ехал на обьект номер два. Я сам еду туда. До скорой встречи!
13. СВЕЖИЙ КАВАЛЕР
Тем временем Конг не терял времени даром. Колеся на такси по Парижу, он, сделав крюк на улицу Гош-Матье, выяснил, что Семен Горгулов уже там и организует нечто вроде небольшого военного парада своих молодчиков. Конг удовлетворенно хмыкнул и на полной скорости рванул в один из южных пригородов, туда, где обычно проживал Горгулов, и где теперь обретался Габриэль Алекс.
Алекс действительно был здесь, причем не один. Рядом с ним все за тем же уставленным бутылками столом сидели его новые приятели и кумовья-благодетели — поручик Голицын и корнет Оболенский. Они то и дело подливали Алексу, но лишь чуть-чуть, на самое донышко.
— З-запомни, Шурик, ты завтра должен быть в форме! — говорил ему Голицын слегка заплетающимся языком.
— В форме, юнкер, в форме, — наставительно добавлял корнет Оболенский.
— В какой форме, чуваки? — не понял Алекс. — В кирасирской?
Господа офицеры переглянулись.
— Нет, Шура, — стал обьяснять ему Голицын. — Ты вспомни, что тебе завтра предстоит.
Алекс задумался, но тут же лицо его просияло.
— Ну как же, чуваки! — радостно закричал он. — Завтра же моя помолвка с этой, как ее, княжной, которая племянница.
— Точно, юнкер, точно, — согласился Оболенский, обнимая Алекса. — А что ты должен сделать перед этим?
Алекс снова задумался.
— Ах да! — сообразил он. — Старикашечку надо кокнуть! Ну, так это мы мигом!
— Запомни, Шурик, — наклонившись к самому его уху, шептал Голицын, завтра мы подвозим тебя к дому этого самого старикашечки…
— Даем наган… — вставил Оболенский.
— Да-да, — кивнул Голицын, — даем наган, и ты стоишь в соседнем подъезде, а когда этот старикашечка выйдет из подъезда, я два раза посигналю клаксоном, ты выходишь и стреляешь.
— А как я его узнаю? — на всякий случай решил уточнить Алекс.
— Вот фото, — Голицын ткнул в руки Габриэлю фотографию президента Думера.
Алекс вгляделся и, напряженно морща лоб, стал запоминать. От этого напряжения ему немного поплохело, и он выбежал в соседнее заведение облегчиться.
— Ты точно установил? — тихо спросил Голицын у Оболенского.
— Точно, — шепнул тот. — Сегодня Думер едет к своей любовнице и будет, естественно, без охраны. Случай исключительный.
— Хорошо, если удастся, — кивнул Голицын. — Да, не забудь сунуть этому идиоту в карман советский паспорт.
— Он у тебя?
— Да, вот держи, — и поручик передал Оболенскому красную книжечку. Представляю, какой это вызовет форс-мажор! Краснопузым мало не покажется! Шлепнешь его сразу же, как он прикончит президента, — закончил свои наставления Голицын. — Не копайся!
— Тише! — дернул его за рукав корнет. — Он возвращается!
— Чуваки, давайте еще хряпнем! — первым делом заявил Габризль.
— Постой-ка, Шурик, — сказал Голицын и незаметно подмигнул Оболенскому. Тот понял и достал из кармана какую-то коробочку.
— Юнкер Гаврюшин! Смир-рно! — провозгласил он.
Габриэль сделал слабо удавшуюся попытку принять строевую стойку.
— Юнкер Гаврюшин! — чеканил далее Оболенский. — За исключительные заслуги перед домом Романовых и в преддверии принятия вас в императорскую семью от имени и по поручение его императорского величества Кирилла Владимировича награждаю вас орденом Андрея Первозванного — высшей наградой империи!
И он прикрепил к рубашке-апаш Алекса какой-то весьма сомнительно блестевший крестик. Впрочем, Габриэля, никогда не видевшего орден Св. Андрея, это не смутило.
— Чуваки! — радостно завопил он. — Так это же нужно обмыть!
Но обмыть награду не пришлось: что-то грохнуло, и дверь комнаты широко распахнулась. На пороге стоял Конг.
— Аксель! — радостно завопил Габриэль.
Конг не стал терять времени даром. Через мгновение он уже был возле Алекса и одним движением сбил его на пол. Обезопасив таким образом своего приятеля, он изо всей силы врезал ребром ладони по шее поручику Голицыну. Тот мгновенно улегся рядом с Алексом. Оболенский трясущимися руками доставал из висевшей под мышкой кобуры пистолет, но Конг, опередив его, ударом ноги вышиб оружие, а затем обрушил на голову корнета стул.
— Поехали, Алекс, — сказал Конг, поднимая того за шкирку. — Да не забудь снять этот крестик, а то прохожие засмеют!
И он сорвал с рубашки Габриэля высшую награду империи.
14. ШЛЯПА ЖЕРТВЫ
Объект номер два, куда шофер доставил авто с Фухе и похищенным журналистом, оказался заброшенной виллой, окруженной со всех сторон лесом. Фухе открыл дверцу автомобиля, и свежий воздух привел Гамбетту в чувство.
— Сволочи! — пробормотал он, не открывая глаз. — Фашисты!
Тут послышался шум мотора, и к вилле на красном спортивном ландо подкатил Денис Кустопсиди.
— Тащите его на виллу, — распорядился он. — Я поговорю с ним сам.
Шофер и один из чернорубашечников встряхнули Гамбетту и повели.
— А все-таки я неплохо изучил вас! — заявил журналист, на мгновение обернувшись. — Вы Кустопсиди, — сказал он горбуну, — глава парижских мафиози, а вы, — обратился он к Фухе, — Фердинанд Фуше, потомок проклятого предателя Жозефа Фуше. Эх, мне бы еще недельку!
— Не будет у тебя недельки, — равнодушно заметил секретарь ля Рока. Ну-с, господин Фухе, позвольте еще раз вас поздравить. Я, кстати, тоже не терял даром времени. Мои ребята побывали на квартире у этого типа и забрали все его материалы, — и Кустопсиди победно ухмыльнулся.
— А с ним что? — как можно равнодушнее спросил Фред.
— С ним? А с ним я побеседую немного. А вдруг нам удастся найти общий язык? Ну, а если нет… В общем, вы посидите тут на скамеечке, господин Фухе, покурите пока…
И Кустопсиди ушел на виллу. Фред сел, как и было ему сказано, на скамеечку и закурил «Cинюю птицу». Cитуация была ему ясна: проклятый горбун попытается склонить Гамбетту к сотрудничеству, а если тот откажется, то Фухе поручат убрать журналиста, чтобы связать кровью.
Фред ждал около получаса, и вот из ворот виллы снова вывели Гамбетту. Впереди шел Кустопсиди.
— Ну вот, господин Фухе, — заявил он, — мы вас не задержали. Поручаю вам господина Гамбетту. Прогуляетесь с ним во-о-от по той дорожке, метров через пятьсот есть старый колодец… Вам дать нож?
— Давайте, — как можно спокойнее сказал Фред. Горбун вручил ему внушительную испанскую наваху.
— Ну, господин Фухе, с богом. А мы с ребятами вас здесь подождем.
— Пошли, — обратился Фухе к журналисту, стоявшему тут же со связанными за спиной руками. Тот пожал плечами и молча пошел вперед.
— Прощайте, господин Гамбетта! — крикнул им вслед Кустопсиди. — Мне, право, жаль, что все так кончилось.
Фред вел журналиста прямо по тропинке. Вскоре впереди показался колодец. Гамбетта обернулся.
— Сволочь, — сказал он Фреду. — Мясник. Весь в прадедушку!
— Не трогайте герцога Жозефа, — спокойно ответил Фухе. — О покойниках плохо не говорят. У вас есть где пересидеть несколько дней?
— Что? Что вы сказали? — пробормотал опешивший и явно не ожидавший этого Гамбетта.
— Я не ясно выразился? — удивился Фред, разрезая навахой веревки на руках журналиста.