— Вероятно. Точно я не могу сказать.
Чаннис некоторое время размышлял под пристальным, холодным взором Притчера.
— Не согласитесь ли вы на несколько минут взглянуть вместе со мной на Линзу?
— Разумеется.
Линза была, возможно, самым необычным устройством на межзвездных крейсерах нового времени. В действительности она представляла собой сложную вычислительную машину, которая могла отображать на экране блистание ночного неба в любой данной точке Галактики.
Чаннис установил указатели координат, и освещение стен пилотской рубки отключилось. В тусклом красном сиянии пульта управления Линзой лицо Чанниса отсвечивало бордовым. Притчер сел в пилотское кресло, скрестив длинные ноги. Голова его терялась в полумраке.
По мере завершения расчетов на экране медленно появлялись световые точки. Наконец они расположились ярко и кучно, отображая обильные группировки звезд близ Центра Галактики.
— Это, — пояснил Чаннис, — зимнее звездное небо, каким оно предстает с Трантора. Данный важный момент, насколько мне известно, пока не учитывался в ваших поисках. А ведь мы должны ориентироваться на Трантор в качестве исходной точки. Трантор был столицей Галактической Империи. И даже более в научном и культурном смысле, нежели в политическом. Следовательно, смысл описательного имени любого объекта в Галактике должен анализироваться, исходя из ориентации на Трантор — в девяти случаях из десяти. Припомните в этой связи, что хотя Селдон и был родом с Геликона, поближе к Периферии, его группа работала на самом Транторе.
— Ну и что же вы стараетесь мне показать? — размеренный голос Притчера ледяной струей ворвался в нарастающий поток энтузиазма его собеседника.
— Карта это пояснит. Видите темную туманность?
Тень руки Чанниса упала на экран, усеянный блестками звездных скоплений. Указательный палец уперся в крошечное пятнышко мрака, казавшееся дырой на искрящейся световой ткани.
— Стеллографические каталоги именуют ее Туманностью Пелота. Следите за ней. Я начинаю увеличивать изображение.
Притчеру и раньше приходилось видеть чудесное зрелище увеличения изображения Линзой. И у него при этом всегда захватывало дух. Это походило на обзорный экран звездолета, мчащегося, не входя в гиперпространство, сквозь толчею звезд Галактики. Звезды расходились перед ними, словно покидая единый центр, летели навстречу и падали за край экрана. Одиночные огоньки становились двойными, потом шарообразными. Туманные пятна распадались на мириады искр. Иллюзия полета не прекращалась.
Чаннис прямо по ходу дела продолжал:
— Обратите внимание, что мы движемся вдоль прямой линии от Трантора к Туманности Пелота, так что на деле мы по-прежнему смотрим на конфигурацию звезд как бы с Трантора.
Вероятно, из-за гравитационного отклонения света имеется небольшое расхождение. Я не владею математикой в такой степени, чтобы его учесть, но уверен в незначительности эффекта.
По экрану расползалась тьма. Скорость увеличения стала замедляться. Звезды, нехотя расставаясь с экраном, скользили к его краям. Сразу за сияющими кромками туманности резко вспыхивала сверкающая вселенная звезд, как бы знаменуя тот свет, который был просто скрыт клубами поглощающих атомов натрия и кальция, заполнявших целые кубические парсеки пространства.
Чаннис заметил снова:
— Жители данной части космоса именуют это «Пастью». Это важно, потому что такой облик она имеет только при взгляде с Трантора.
Он указывал на прогалину в теле Туманности, в форме зубастого, ухмыляющегося рта в профиль. Великолепие заполнявшего ее звездного света сообщало ей четкие очертания.
— Следите за «Пастью», — сказал Чаннис. — Следите за «Пастью» в области ее «глотки», там, где она сужается в узкую, прерывистую полоску света.
Вид на экране опять несколько увеличился. Туманность, отходящая от «Пасти», затмила почти весь экран, кроме указанной Чаннисом узкой струйки. Его палец медленно пополз по ней, пока та не пресеклась, а затем дальше, дальше, пока не скользнул к точке, где одиноко искрилась одна-единственная звезда, и не застыл там. Дальше простиралась одна непроглядная тьма.
— «Звездный Предел» — просто сказал молодой человек. — Ткань Туманности истончается здесь, и свет этой единственной звезды пробивается сквозь нее в одном только данном направлении — чтобы засиять на Транторе.
— Вы пытаетесь сказать мне, что… — голос Мулова генерала дрогнул.
— Я не пытаюсь. Это звезда Ределл — Звездный Предел.
Зажглось освещение. Линза исчезла. Тремя широкими шагами Притчер подошел к Чаннису.
— Что навело вас на эту мысль?
И Чаннис со странным, озадаченным выражением лица откинулся в кресле.
— Это было случайно. Я был бы не прочь приписать свою догадку собственному интеллекту, но это в самом деле была только случайность. Как бы то ни было, это вполне подходит. Согласно нашим справочникам, Ределл является олигархией. Он правит двадцатью семью населенными планетами. Он не обладает высокоразвитой наукой. И, что самое главное, это малозаметный мир, приверженный к строгому нейтралитету в местной политике и не отличающийся экспансионизмом. Я думаю, нам следовало бы ознакомиться с ним поближе.
— Вы информировали об этом Мула?
— Нет. И не будем информировать. Мы уже находимся в космосе и готовимся к первому прыжку.
Притчер во внезапном ужасе подошел к обзорной панели. Когда он переключил ее, глазам его предстал холодный космос. Притчер пристально, неотрывно смотрел на экран, потом обернулся. Его рука машинально потянулась к гладким, удобным обводам рукояти бластера.
— По чьему приказу?
— По моему приказу, генерал, — в первый раз Чаннис обратился к нему по званию, — пока я занимал вас здесь. Вы, вероятно, не почувствовали ускорения, потому что старт произошел в тот момент, когда я включил увеличение Линзы. Вы, без сомнения, вообразили, что это иллюзия, вызванная кажущимся движением звезд.
— Но почему? Что мы вообще делаем? В чем тогда был смысл этой вашей чепухи насчет Ределла?
— Никакой чепухи. Я был абсолютно серьезен. Мы направляемся именно туда. Мы отбыли сегодня, потому что наш старт намечался спустя три дня. Генерал, вы не верите во Второе Установление, а я верю. Вы просто следуете указаниям Мула; я же сознаю немалую опасность Второго Установления. Оно имело пять лет на подготовку. Как они подготовились, я не знаю, но что если у них есть агенты на Калгане? Если мое сознание будет содержать в себе информацию о местонахождении Второго Установления, они, пожалуй, это обнаружат. Моя жизнь более не будет в безопасности, а я очень привязан к своей жизни. Даже при самой крошечной и удаленной возможности подобного оборота дел я постараюсь вести игру осторожно. Так что о Ределле не знает никто, кроме вас, а вы узнали о нем, находясь уже в космосе. И даже в этом случае есть еще вопрос экипажа, — Чаннис снова улыбнулся — иронично, демонстрируя, что полностью владеет ситуацией.
Рука Притчера упала с бластера. На миг его пронзило смутное недоумение. Что мешало ему действовать? Что сдерживало его самого? Во времена, когда он был мятежным и не поощряемым начальством капитаном коммерческой империи Первого Установления, такую решительную и дерзкую акцию он предпринял бы куда быстрее Чанниса. Был ли Мул прав? Был ли его контролируемый разум так сосредоточен на повиновении, что потерял инициативу? Притчер чувствовал, как сгущающееся уныние ввергает его в непонятную апатию. Он сказал:
— Хорошо сделано! Однако в будущем, прежде чем принимать решения такого рода, вы будете советоваться со мной.
Его внимание привлек мигающий сигнал.
— Это в машинном отделении, — небрежно бросил Чаннис. — Они запустили прогрев с пятиминутной готовностью. Я просил их сообщить, если возникнут какие-либо проблемы. Хотите пока меня подменить?
Притчер безмолвно кивнул. Нахлынувшие внезапно мысли о подступающем пятидесятилетии вызвали какую-то опустошенность. Обзорный экран усеивали редкие звезды. Один его край затуманивало тело Галактики. Что если бы он был свободен от влияния Мула…