— Знакомьтесь, — сказал Добросклонов. — Это Вадим, это Регина. Это картошка.
— У меня есть тушенка, — вспомнил Гранцов. — И коньяка немного.
— О! Мясо! — воодушевился Гошка. — Регина, чего ты смеешься?
— Я не смеюсь. Просто получается какое-то офицерское гуляние. Не хватает только шпрот.
— Забыл тебя предупредить, Вадим. Регина Казимировна — жена офицера.
— Бывшая, — спокойно поправила она.
— А Вадим как раз бывший офицер, — сказал Добросклонов. — Ребята, выпьем за вас.
— Есть предложение, — сказал Гранцов. — Сначала обрисуем ситуацию, потом поставим задачи, потом выпьем, а потом я лягу спать. А если мы выпьем прямо сейчас, то я, соответственно, и засну у вас на глазах. Не отходя от кассы.
Регина и Добросклонов переглянулись.
— Только не драматизировать, — попросил Гранцов. — Я сегодня уже выполнил норму по стрессовым ситуациям.
— Ладно, — сказал Гошка. — Не будем драматизировать. Ситуация такая. Мы как бы заложники…
Глава 3. Заложник, брат заложника
Гранцов давно заметил, что жизнь не состоит из черных и белых полос, как это кажется недалеким оптимистам. Жизнь состоит из бомбежки и пауз. Главное — вовремя услышать свист самой первой бомбы, нырнуть в окоп и терпеливо выжидать.
Под настоящую бомбежку Гранцову попадать не доводилось. Что это такое, сполна узнала его мать — девчонкой, в Сталинграде — и, наверно, что-то там отложилось в ее генах, да и передалось по наследству.
Впрочем, случалось и Гранцову бывать под огнем. К тому же под огнем своих, а это еще хуже, чем под вражескими пулями. Свои бьют точнее.
«Да уж, свой не промахнется», — подумал Вадим, выслушав запутанную историю о том, как брат получил выгодный кредит, купил в рассрочку два грузовика с товаром и отправил их в Архангельск, да только по дороге все исчезло — и грузовики, и товар, и водители.
— Если я правильно понял, — сказал он, как только Добросклонов сделал паузу, — то меня сюда пригласили в качестве сменного заложника. То есть ты оставляешь тут самое дорогое, родного брата, а сам отправляешься искать деньги.
— Ты правильно понял. Новое время, новая мораль. Лично я не вижу тут ничего особенного. Кредиторы заперли меня в моем собственном офисе, а не в холодном подвале. И к тому же даже не заперли. Я могу спокойно искать деньги. Просто боюсь покинуть офис. А если здесь будешь сидеть ты, мне будет спокойнее, да и кредиторам тоже. А Регина составит тебе компанию.
— Сколько времени тебе нужно?
— Максимум три дня.
— А потом?
— Потом я отдаю им эти несчастные восемьдесят тысяч, и ты свободен.
— А если ты не вернешься? — спокойно спросил Гранцов. — Брат за брата отвечает?
— Я вернусь, — твердо ответил Добросклонов.
— Еще вопрос. С кем мы имеем дело? Это чеченцы?
— Ты что! Нет. Я с чеченцами не стал бы связываться. Нет, это приличная публика.
— Жаль. С приличной публикой все гораздо сложнее выходит.
Регина Казимировна сложила пустые тарелки и встала из-за канцелярского стола.
— Пора мыть посуду. Кому чай, кому кофе?
— Мы еще коньяк не допили, — сказал Добросклонов, разливая по пластиковым стаканчикам. — Давай, Дим, выпьем за то, чтоб я быстрее вернулся.
Шаги Регины затихли в длинном коридоре. Зашумела вода в трубах, звякнула вилка, упавшая в мойку.
— Почему ты до сих пор не нашел денег? — негромко спросил Вадим.
— Меня не выпускали. Им нужен залог. Регина не годится, она просто бухгалтер.
— А брат — годится?
— Да. Я все согласовал с ними. Брат их устраивает.
— У меня работа, — напомнил Вадим Гранцов. — Без меня люди не справятся. Я не могу все бросить и куковать тут у тебя три дня.
— Тогда мне конец, — пожал плечами Гошка.
— Погоди, погоди. Допустим, я останусь. А что будет, если за эти три дня со мной тут что-нибудь случится? Например, если меня в милицию загребут?
— Тебя? В милицию? За что?
— Да я только теоретически рассуждаю, — спохватился Гранцов. Конечно, сейчас неуместно рассказывать о своих проблемах с законом. — Нет, надо продумать все варианты. Кстати, грязная «пятерка» БМВ у поворота — это что, охрана? Тебя тут пасут?
— Пасут, — кивнул Гошка.
— Здесь есть запасной выход? — спросил Гранцов, оглядываясь.
— Где-то есть, но он заколочен.
— А как насчет окон?
— Брось, я не собираюсь убегать, — сказал Добросклонов. — Зачем ссориться с мальчиками в БМВ? Это опасно и бесполезно.
— Чем опасно? Убьют при попытке к бегству?
— Хотя бы.
— Это вряд ли, — сказал Вадим. — Им заплатили, чтобы стерегли, а не убивали. Убивают за отдельные деньги.
— Откуда я знаю, за что им заплатили? — Добросклонов пожал плечами.
— Ты просто смирился. Ты сдался, — сказал Гранцов.
— Я не крейсер «Варяг», я малый предприниматель, — сказал Гошка. — Я имею право сдаваться на милость победителя.
— С чего ты взял, что они победители? Они шарлатаны, пустое место. Ну что они тебе могут сделать? Вот если бы им в руки попала твоя дочь, к примеру. Но у тебя нет ни дочери, ни даже тещи. Ты же неуязвим. Нырни поглубже, спокойно разберись с деньгами, у тебя такие фантастические связи…
Бесшумно вошла Регина, держа на подносе кофейник и чашки.
— Дим, извини. Но у нас, у гражданских, немножко другие понятия.
— Это ты меня извини, — Гранцов примирительно улыбнулся. — Я просто устал сегодня. Зло берет на эту вашу «гражданскую» жизнь. В лесу жить легче.
Он принял из рук Регины чашку, в которой кофе был налит только на треть. Густой аромат черной маслянистой жидкости заставил его удивленно поднять брови. «Эта женщина кое-что умеет», — подумал он.
— Дочери и тещи у меня нет, зато есть очень ценный брат, — сказал Добросклонов, поднимая одноразовый стаканчик. — Спасибо хотя бы за то, что отозвался и приехал.
— Не стоит. Надо выспаться, побриться, переодеться, — сказал Гранцов. — Создать товарный вид.
— Значит, ты согласен? Остаешься?
— Все равно мне спать негде.
— Я знал, что ты не откажешь. Регина, пожалуйста, организуй гостю какую-нибудь постель в приемной, на диване.
— А вы где ляжете, Игорь Андреевич?
— Подежурю у факса. Не привыкать.
Судя по щетине, Гошка уже не первую ночь проводил в своем кабинете, у факса, в ожидании хоть какого-нибудь ответа от своих многочисленных друзей. Регина Казимировна готовила ему кофе, перебирала бумаги, натирала мебель — она не могла остановиться.
Засыпая в прохладной чистой постели, Гранцов слышал ее шаги за стенкой. «А ведь она была довольно красивой, — подумал он. — Акцент прибалтийский, взгляд надменный. Интересная девочка. Какие у нее пальчики тонкие…» Поймав себя на этих мыслях, Гранцов понял, что коньяк вовсе не выдохся. Он повернулся на правый бок, назначил себе проснуться в семь ноль-ноль и скомандовал: «Рота, отбой!»
Бывали времена, когда ему приходилось терять и больше, чем троих за день. Но и тогда он не страдал бессонницей. Оставаться в заложниках он не собирался. По крайней мере, дольше, чем до утра. Конечно, Гошка сам во всем виноват, но сейчас ему нужна была помощь, а не воспитательная работа. И помочь ему мог только Гранцов. «Если не я, то кто?»
Вадима Гранцова многие считали упрямым и вредным, потому что никто не мог заставить его делать то, что казалось ему бессмысленным, или просто почему-то не нравилось. А если он все-таки брался за дело, то выполнял его по-своему. Как ни странно, но с таким-то норовом он прекрасно вписывался в армейскую жизнь. Получая приказ, Гранцов сразу же старался схватить, в чем его суть. Если сути не было, а была только дурь, то он и выполнял такой приказ по-дурацки, то есть спихивал исполнение по инстанции. Если же в приказе содержалась задача, то он решал эту задачу, не спрашивая, как ее решать. На его счастье, он достаточно долго послужил в подразделениях, где приходилось больше заниматься боевой работой, чем строительством генеральских дач.