Сейчас перед ним стояла вполне конкретная задача — выручить брата. Для этого совершенно необязательно поступать именно так, как просит Гошка. Его просьбы продиктованы излишними эмоциями и неверной информацией. Противники сознательно выводят его из равновесия и подталкивают к ошибочным действиям. Вот он и мечется. Но противники — кто бы они ни были — еще не знают, что в дело вступил майор Гранцов.
Он даже засмеялся во сне, потому что все это было похоже на детские разборки. Пацаны не поделили игрушку, один надавал другому тумаков, а пострадавший позвал старшего брата.
Отставить романтику. Итак, наш план. Он состоит из двух вариантов. Если кредиторы отпустят Гошку на поиски денег, то Гранцов постарается исчезнуть незаметно. Если не отпустят, придется пробиваться. В любом случае следовало вывезти брата из города и спрятать на Базе. А там, кстати, можно и воспитанием заняться: в дровяном сарае хватает бревен.
Засыпая, Гранцов уже держал в голове два подробных плана мероприятий по разблокированию офиса, и во сне продолжал их детализировать, иногда сбиваясь на взаимодействие с авиацией. Среди ночи он услышал звук стартера и, незаметно подойдя к окну, увидел, что вражеская машина уехала.
Наутро он застал брата там же, где оставил ночью — в вертящемся кожаном кресле перед компьютером. Гошка безразлично играл в тетрис.
— Ну, что нового?
— За ночь набралось семнадцать тысяч, — сказал Добросклонов. — В виде обещаний беспроцентных ссуд.
— Не так плохо.
— Нет. Плохо. Очень плохо. Как висела восьмерка надо мной, так и осталась висеть, — Добросклонов выключил игрушку и повернулся к столу. — Смотри, я должен 80. Это восьмерка — восемь плюс ноль. Сейчас мне обещают 17. Это тоже восьмерка — один плюс семь. Остаток — 63, это девятка. Кошмар. Девятка — бандитская цифра.
— Что плохого в восьмерках и девятках? Переведи, — попросил Гранцов.
— Не хочу. Не обращай внимания, это все мысли вслух. Считай это легким бредом. Я тут столкнулся с новой модой. И теперь понемногу примеряю ее на себя. Ничего, забавно. Вот, например, сегодня тринадцатое, да еще и четверг. Две четверки…
— В сумме дают восьмерку, — подхватил Гранцов.
— Вот именно. Значит сегодня у нас будет тяжелый день. Крушение надежд. Обман и потери.
— Понятно. Значит, восьмерка — это плохо. А вчера у нас был легкий день?
— Двенадцатое, среда. Три плюс три — шесть. Вчера был день любви и покоя. Например, вчера могли соединиться члены семьи. Что мы и сделали.
— Ловко у тебя получается, — сказал Гранцов. — А завтра?
— Отстань, — сказал Гошка. — Или ты собрался вступить в эту идиотскую академию? Они так себя называют: Академия меры и чисел. Только о том и мечтают, как бы расширить свои ряды. Я сам чуть не попался. Как они меня подловили? Я же у них ничего не просил. Это был частный разговор. Слово за слово, они предложили обдумать один проект, что-то типа хосписа или коммуны для наркоманов, а я в ответ своим проектом поделился — снабдить наших «качков» настоящими пищевыми добавками. Надо было просто слетать в Штаты, закупить эти копеечные протеины и как гуманитарную помощь для бастующих шахтеров забросить на Север.
— Почему на Север?
— Там народ любые деньги заплатит за еду. Тем более за чистый протеин. Если человек занимается накачкой мускулатуры, то он уже ни о чем другом не думает. А где-нибудь в Норильске или Воркуте у ребят есть большие деньги, есть штанги и гантели, есть даже видеофильмы с описанием тренировок. Но вот протеиновых добавок там нет. Поэтому они заплатят за этот протеин ровно столько, сколько мы запросим. Вот и все. Хороший проект. Не хуже, чем все остальные мои проекты. В общем, наутро я и забыл, о чем шумел. А через пару дней мне приносят бабки, загранпаспорт и визу. Оказывается, эти «академики» не только цифры складывают, но и лекарствами приторговывают. Они связали меня с медицинской фирмой. Фирмачи согласились на огромную скидку, раз уж это для голодающего Севера. Все срасталось прекрасно. И я полетел.
— Ты что, был в Америке? — изумился Гранцов.
— А что такого? Тоже мне, событие, — сказал Добросклонов. — Люди уже и на Луне побывали, а тут какая-то Америка. Тем более что это Канада.
— Ну и как там, в Канаде?
— Да как везде. Только очень много турков, индийцев и китайцев.
— Долго там был?
— Неделю, — сказал Добросклонов. — Шесть суток и два часа. Это с трехмесячной визой, представляешь? Просто рассчитывал быстро обернуться, а потом уже не возвращаться, осесть там на ПМЖ… Как все удачно начиналось, и как быстро кончилось… Ничего, все обойдется. Надо только отдать им потраченные деньги, плюс то, что они могли на этом заработать. Такой договор. Они мне — шестьдесят, я им — восемьдесят. Все остальное — мое. Хороший был проект. Все, забудь об этом. Ты чего так рано встал?
— Привычка. Между прочим, ты сегодня смотрел в окно?
— Зачем?
— По крайней мере, чтобы знать обстановку снаружи.
— Ну и как обстановка? — равнодушно спросил Добросклонов, переключая тетрис на другой уровень.
— Уехали твои сторожа. Может быть, у них сейчас смена караула. А может быть, они нас провоцируют на попытку к бегству.
— Не начинай снова, — сказал Гошка. — Какое бегство? Куда бежать? Ленинград — маленький город.
— Ну, тебе виднее. Здесь у вас завтракают?
— Спросишь у Регины, когда она встанет.
— Ты с ней живешь?
— Боже упаси, — сказал Добросклонов. — Я ее боюсь.
Раздался мелодичный сигнал факса. Добросклонов даже не посмотрел в его сторону.
— Регина — это святое. У меня бухгалтерия уже второй год нулевая. Нет прибыли, нет работы, нет банковских операций. Но я держу бухгалтера. Я плачу ей зарплату еженедельно. Я без нее просто пропал бы.
— Береги ее, — сказал Гранцов. — Вам, капиталистам, не прожить без хорошего бухгалтера.
— Да она такой же бухгалтер, как я капиталист, — усмехнулся Добросклонов. — Врачиха, вся жизнь прошла в госпиталях. Муж вышел в отставку, из Прибалтики их погнали как оккупантов, и они переехали в Питер. Тут он и умер. Осталась совсем одна. На последние копейки закончила курсы. Нет, она хороший бухгалтер, но не это главное.
Из факса поползла бумага. Треск отрываемого листа заставил Добросклонова повернуться и подхватить очередное послание.
— Ну что? — спросил Гранцов.
— Ничего особенного, — бросил Гошка. — Так вот, о Регине. Она, конечно, специалист. Дебет, кредит. Ну, и, само собой, бумажные тонкости она тоже все знает. Там подпись не та, здесь даты не совпадают… Но есть у нее один маленький недостаток. Она человек недоверчивый от природы. Но если уж во что-то поверила, то будет верить до упора. То есть слепо и глухо.
— Какой же это недостаток?
Добросклонов оглянулся на дверь и продолжил, понизив голос:
— Это недостаток, потому что ее нельзя выпускать на улицу. Она же будет тупо переходить на зеленый свет и не смотреть по сторонам. И если на нее налетит пьяный тракторист, то она даже не подумает уступить ему дорогу. И в эти