В глубине души Грибов знал, что все эти упражнения на тему прозвища Маргариты Николаевны не более чем мыслительная разминка. Ему было отлично известно, что прозвище Щучка дано Ганичевой не за внешность, а за образ действий. И в этом смысле абсолютно справедливо.
Щука подкарауливает добычу в мутной воде. Щука никогда своего не упустит. Костлявый лязг ее оснащенных острыми зубами челюстей означает смерть для конкурента. Словом, как пели обаятельные бобрята в старом советском мультфильме: «Еще вокруг немало щук, еще вокруг немало щук, а щука – это... щука – это зубы!» С той разницей, что щук, равных Маргарите Николаевне, на самом деле мало. Очень мало. Грибов на детективных историях, как литературных, так и заимствованных из жизни, собаку съел.
Кстати, начальство коснулось именно детективов.
– Сергей Геннадьевич, – жестко заговорила Маргарита Николаевна, отделенная от исполнительного директора массивным начальническим столом, – я вызвала вас, чтобы поставить в известность, что ваша деятельность вызывает нарекания со стороны многих влиятельных лиц.
– Какая «моя деятельность», Маргарита Николаевна? И каких именно лиц? – спокойно осведомился Грибов, разглядывая письменный стол госпожи Ганичевой. Ничего лишнего: никаких женских мелочей, миниатюрных куколок, сувениров или пестро украшенных ручек, а также никакого беспорядка. Аккуратная стопка бумаг в углу. Единственная синяя шариковая ручка. Небольших размеров, очень мощный ноутбук. За что Грибов уважал свою начальницу, так это за умение организовывать пространство.
– Вы, безусловно, в курсе, – придерживая в загашнике прямой ответ на прямой вопрос, начала издалека Маргарита Николаевна, – что наша фирма «Подмосковье-агро» и руководство ряда областей, в том числе Московской области, ведут переговоры с целью уладить возникший конфликт, суть которого... суть которого вам не требуется объяснять.
Грибов охотно, если не иронически, кивнул седовато-полысевшей, вылинявшей, точно лес поздней осенью, длинной головой. Суть ему объяснять не требовалось. В этой сути он сидел по самые уши.
Дело заключалось в том, что цепкая бизнесменша Маргарита Ганичева, не без помощи денег мужа, крупного бизнесмена, руководителя нефтекомпании, превратилась в первую женщину-олигарха в стране, сосредоточившись на сельском хозяйстве. Надо отдать должное ее проницательности и деловой хватке: она нащупала золотую жилу – начала скупать за бесценок очень востребованные подмосковные колхозные и совхозные земли, принадлежавшие прежде пришедшим в упадок сельхозпредприятиям. На месте этих хозяйств фирма «Подмосковье-агро» создаетустроенные по западным образцам фермы и угодья. Приобретение пакета акций знаменитого британского производителя сельхозтехники значительно упрочило позиции и фирмы, и самой Маргариты Николаевны.
Однако чиновники ряда областей обвиняли ее компанию в скупке земель по «серым» схемам, а Ганичева, в свою очередь, обвиняла власти областей в том, что они препятствуют ее компании оформить землю в собственность. Конфликт тянулся уныло, с непрерывными взаимными обвинениями и цепью подножек, конца ему не предвиделось... Или нет, похоже, все-таки конец близок. Вот только какой?
– Так-так-так, начинаю понимать. – Сергей Грибов покрутил головой, с затылка напоминающей бело-розовый огурец с ушами. – Чем-то я не угодил драгоценным нашим областным бюрократам. Вот только чем, просветите, пожалуйста! Неужели на посту вице-директора я настолько безнадежен?
– Речь идет не о вашем профессиональном лице. Но вы обязаны знать, что одним из условий, которые выдвигает администрация Московской области, стало увольнение одного из вице-президентов фирмы Сергея Грибова, – Маргарита Николаевна заговорила чужим, казенным голосом, как бы воспроизводя тон того, от кого она услышала эти слова, – который в своем издательстве, в выпускаемом им альманахе много грязи выливает на достойных людей.
Ну так и есть! Ежемесячный альманах «Российский детектив» приносил Сергею Геннадьевичу колоссальное внутреннее удовлетворение. Колоссальных неприятностей пока что не приносил – так, разве что изредка смешные угрозы! – но нетрудно было предвидеть, что рано или поздно посыплются, как из дырявого мешка, и неприятности.
– Мое увлечение не имеет никакого отношения к работе, – быстро сказал Грибов, – и никого не касается.
– Неужели, Сергей Геннадьевич? – Маргарита Ганичева язвительно вздернула бровь, но рот у нее пока не перекашивался, а значит, до настоящего гнева было далеко. – По-моему, касается, и очень многих. Вам не кажется, что пора решить, что вам дороже: работа или увлечение?
– Я так понимаю, Маргарита Николаевна, что даже если я откажусь от своего увлечения, в любом случае лишусь работы?
– Ну, все можно переиграть...
– Нечего тут переигрывать! – Сейчас Грибов мог позволить себе резкую откровенность: он знал, что ее Ганичева предпочитала лицемерию. – Знаете, Маргарита Николаевна, на что указывает этот факт? На то, что администрация связана с людьми, которые боятся моего альманаха. А боятся потому, что запачканы в том или ином преступлении, которое там описано. Они же вас хотят шантажировать! А вы, уцепясь за эту ниточку, попробуйте шантажировать их. Вы, извините, и сами не святая...
– Трудно было бы совмещать святость и бизнес, – не обиделась Ганичева.
– Ну, тут я вам не судья. Э-э-э, то есть... Наоборот, я хочу сказать, что по сравнению с людьми, чьи преступления попадают в мой альманах, вы – ангел с крылышками. Хотите меня уволить? Пожалуйста, воля ваша. Смею надеяться, и без «Подмосковья-агро» под забором не умру. Но пока я ваш сотрудник, радеющий об интересах фирмы, могу предложить, Маргарита Николаевна, практически ценный совет: раскопайте это дельце. Давайте вместе почитаем мой альманах и подумаем, кто из заинтересованных лиц может чувствовать себя обиженным.
Короче, разберитесь: из чьего мягкого места растут эти чересчур шустрые ноги?
Вот тут следовало остановиться, и Грибов притормозил с наработанной годами сноровкой – в паре сантиметров от опасной черты. Маргарита Николаевна Ганичева любила прямоту, даже выраженную в предельно резкой форме, но терпеть не могла, чтобы ей навязывали решения. Собственно, технически было бы лучше действовать исподволь, затеять долгий разговор, в процессе которого Ганичева пришла бы к тем же самым выводам самостоятельно, однако на долгий разговор не было времени. К тому же Грибов несколько опешил при известии, что успел кому-то из подмосковной администрации столь крепко насолить, и у него не осталось сил на психологические экивоки. Лучше по-простому: что хотел, то и сказал.
Маргарита Николаевна, очевидно, обдумывала ситуацию. Олигарша, как и Грибов, понимала, что вся загвоздка в соперничающем с ней конкуренте. Его компания всячески вредит предпринимателю-женщине. И эту компанию поддерживает администрация ряда областей Центрального региона. На эту тему Ганичева размышляла, поджав губы. Водилась за ней такая привычка, в результате чего тюбик с помадой являлся для бизнес-леди предметом первой необходимости. Губы мазала постоянно, не глядя в зеркальце, руководствуясь исключительно осязанием, как слепой художник, – одна из немногих в ней бабских черт.
– Что ж, пока вы не уволены, Сергей Геннадьевич, – наконец решила она, – давайте объединим усилия. Вы поднимете все номера своего альманаха, я, со своей стороны, постараюсь разузнать, кого покрывает администрация области. Есть у меня определенные предположения... А уволить вас я всегда успею, – закончила она с благосклонной улыбкой, странной на этих безжизненно-тонких и бледных губах.