— Да? А чему радоваться?
— Тому, что мы их пары! А то поговорка: «Свидетели долго не живут» подошла бы к нам идеально.
— Я не поняла о…
— Да что понимать-то, Алиса, мой же сказал, что ему пятьсот лет… понимаешь — пятьсот. Ты себе просто вообрази! Не все доживают, учитывая постоянные клановые столкновения, мировые события, нашу волчью натуру. А выходит: из этого сарая этих суперальф, которые, я больше чем уверена, прошли огонь, воду и медные трубы, вытащили мы — щенок и девица, можно сказать. Валя для веров не считается… мама говорила.
— Глупости какие, — поморщилась я. — Они вон сами себя вытащили, еще и над нашими благими намерениями поглумились: «Опасались упустить свое сокровище», — передразнила с нескрываемым раздражением.
— Ой, как же приятно наконец-то стать чьим-то сокровищем, — хихикнула «почти девица» восьмидесяти шести лет отроду, последние десять вдовствующая, Анфиса Мишкина.
За окном загремела наша «притча во языцех», пахучая тележка, затем раздался глухой «шмяк», забористая ругань — охрана прибыла.
Мы замерли, прижавшись друг к другу. Охранники яростно, почему-то шепотом выражались на тему: откуда тут взялась… инвентарь, в общем. Я мысленно сочиняла причину, по которой мы здесь оказались, и слезливую речь-мольбу о сохранении жизни двум непутевым женщинам. Потом луч света от фонаря резко разогнал тьму и ринулся в окно, получается, нашей западни теперь. И в тот момент, когда охранники обнаружили зияющий проем, мы услышали жуткий хрип… еще более жуткий булькающий звук и — тишина… очень говорящая тишина, зловещая, только шорохи какие-то.
Минута безмолвия, а в следующую — я чуть не вскрикнула, когда в окне показалась лохматая голова Этьена в ореоле лунного света:
— Сладкая моя, иди ко мне. Я сильно соскучился.
И моя ершистая, вечно ворчливая тетушка резво подскочила и поторопилась к окну, еще бы прическу поправила. Я растеряно наблюдала, как Этьен подхватил ее, аккуратно вытащил наружу и из рук выпускать явно не спешил. Впрочем, Анфиса свою «добычу» тоже обвила за шею и прильнула к плечу. Откуда только взялись замашки заигрывающей самки?
Затем в окно спрыгнул Поль, тенью скользнул ко мне, вновь подхватил на руки. Молча, облапив по ходу дела мои ягодицы, ловко выставил в проем. Я разогнуться не успела — опять оказалась у него в руках.
— Где ваш автомобиль? — выдохнул Поль мне на ухо, пока я шипела и дергалась, пытаясь выбраться из его стальной хватки.
— Там, — Анфиса ткнула пальцем в сторону пригорка, и мужчины быстрым шагом направились к нему.
— Отпусти, я сама пойду, — вяло настаивала я без особой надежды, утомившись бороться за право передвигаться на своих двоих.
На полпути прогремел выстрел. Мимо нас «вжикнуло», и я инстинктивно спряталась на груди мужчины.
— Стреляют?! — недоумевала Аня.
— Охранников было трое! — яростно рыкнул Этьен.
— Значит подоспел еще кто-то, — спокойно предположил Поль.
Тем не менее, срываясь с места, он сомкнул вокруг меня руки: одной — прижав к себе за бедра, второй — прикрыв плечи и голову. Выстрелы раздавались один за другим. Поль вздрогнул, но продолжил бежать, крепче прижимая меня и сутулясь, закрывая от опасности.
Анфиса неожиданно истерично завопила, безуспешно вырываясь из рук Этьена:
— Лиску, прикрывайте! Да отцепись ты от меня, Лиску мою спасите! Луна, она же щенок еще… — Она бы и сверху на Поля запрыгнула, чтобы защитить со всех сторон.
Веры ускорились, теперь меня прикрывали две мужские спины. О подобном исходе нашей глупейшей вылазки мы обе не думали. Наши спасатели, поменявшиеся с нами ролями, с ходу обнаружили лаз в решетке и вломились в него по очереди. Колючка с проволоки снова зацепилась за мою штанину и дорвала ее окончательно, кажется, не задев кожу, но запах свежей крови я почуяла. В машину нас буквально закинули, Поль сел за руль УАЗа, запустил движок, а Этьен, захлопнув перед Аниным носом дверь, исчез в темноте.
— Куда он? — прохрипела тетушка. — Там же стреляют, а если поймают, а если…
Поль стартанул, заставив ее по инерции упасть на сиденье спиной.
— Не беспокойся, Этьен зачистит территорию и приберет за нами…
— Приберет? — переспросили мы в унисон. — За нами?
— Там останутся трупы, жандармерия… э-э-э… полиция начнет следствие. Нам же не нужно лишнее внимание. Да? Поэтому мой друг немного… приберется.
— Когда мы туда шли за вами, даже не думали, во что все выльется. — Я надрывно всхлипнула, вспомнив чьи-то предсмертные хрипы, свист пуль. — Ты ранен? Да?
— Нет… не думай об этом.
— Но я тоже чую запах крови, — всполошилась тетушка, переходя на русский: — Лисенок, не твоя?
Не доверяя своим чувствам, я на всякий случай провела руками по телу, посмотрела на ногу в дырявой штанине и успокоила ее:
— Нет, не моя. А ты?
— Я думала, мы тихонько освободим их и уйдем, — потерянно поделилась Аня, обнимая себя. — Нет, я не ранена.
Француз, управляющий автомобилем, вполне сносно переехал насыпь и выбрался на дорогу. Метров через пятьсот остановился на обочине, выключил фары, но не заглушил двигатель, развернулся ко мне и глухо спросил:
— Сколько тебе лет?
— Двадцать шесть, — осторожно ответила я, чувствуя, что вер напряженно ожидает.
В свете луны блеснули звериные глаза сурового оборотня. Он обернулся к Анфисе, прилипшей к стеклу, без сомнения проверявшей — не появился ли Этьен на дороге. Несколько мгновений смотрел на нее, прежде чем спросить у меня:
— Двадцать шесть — для нашего вида уже не щенок, хотя — да, юная волчица. Почему тетя испугалась, прежде всего, за тебя?
— Потому что она моя племянница, и я старшая, — рыкнула Аня. Но продолжать и пояснять детали моего происхождения не стала. Не доверяет? Опасается?
— И все? — видимо, Поль тоже почувствовал недоговоренность и подался ближе ко мне. — Мне больше ничего не нужно знать? Важного!
Мы обе молчали: Анфиса — нервно прилипла к заднему окну, а я — почему-то не могла оторвать глаз от тяжелой, широкой мужской руки, лежащей напротив на приборной панели.
— Дорогой мой, — сухо отозвалась тетушка, — мы знаем вас не более получаса, а ты уже все секреты выложить требуешь? Исподнее показать? Ключи от квартиры, где деньги лежат, и…
— Аня, ты старше, ты же должна понимать, что произошло недавно? Она моя пара, я искал ее дольше, чем существуют некоторые страны. Я должен ее защитить от…
— Я полукровка, — выдохнула я, прерывая его эмоциональную речь.
— Полукровка… — теперь он потрясенно выдохнул. — И ты…
— Ты знаешь других, подобных нашей Алисе? — сразу заострила внимание Аня.
Поль резко потер лицо обеими ладонями, словно помогая себе проснуться, и прохрипел:
— Когда ты прошла первый оборот?
— Шесть лет назад, — ответила я, чувствуя, как от смущения загорелись щеки. Ведь первый оборот означает еще и половое созревание.
Он отчего-то рвано выдохнул, снова подался ко мне и с невероятной нежностью погладил мою щеку, словно знакомясь, впитывая ощущение кожи пальцами.
— А я удивился, отчего ты такая хрупкая, — тростиночка совсем. Ты у меня бутон розы, который пока не распустился, — его признание-комплимент, высказанное хриплым шепотом, поразило меня до глубины души.
— Не обольщайся, нет розы без шипов, а твоя — с большущими! — волшебный интимный момент нарушила тетушка.
Истинно мужской смех Поля в темном салоне вызвал у меня неожиданную реакцию: внизу живота потеплело, затем горячая кровь побежала по всему телу тягучей патокой. Я даже бедра сжала, а то вдруг растекусь тут непонятной лужицей.
— Кто хочет розу, должен переносить шипы, — вкрадчиво заметил он, заставив усмехнуться Анфису, а меня — вспыхнуть.
Быстро вернув себе серьезный тон, тетушка, пытаясь хоть чуть-чуть скрыть заинтересованность, спросила:
— У вас сильный клан?
Поль склонил голову набок, его светящиеся глаза на миг вспыхнули будто звезды:
— Да. Вы не слышали о Морруа?