- Знаете, - он потер переносицу, - я постараюсь реформировать эту убогую кафедру, влить в нее новую струю. Пенсионеры, согласитесь, должны дать дорогу молодежи, и коллектив от этого только выиграет.
Ну-ну! Молодежь со степенями и званиями просто толпами осаждает стены университета, мечтая трудиться за одиннадцать-тринадцать тысяч рублей и выполнять невменяемые указания нашего руководства. Посмотрю я, как через полгода кое-кто будет бегать за нашими старперами, умоляя не увольняться и не срывать учебный процесс. Проглотив гневную тираду, вместо этого спросил, как и наказывали мне старшие товарищи:
- Прошу прощения, но преподаватели интересуются, можно ли по домам, или еще что-то будет?
- Можно, - великодушно разрешил начальник, - но только тем, у кого нет сегодня занятий. И сообщите, что следующее заседание кафедры состоится в понедельник после второй пары.
«Интересно, он что, нас идиотами считает?», - подумал я, выходя от начальства, неужели и правда полагает, что кто-то из преподавателей может вот так запросто уйти домой, забив на занятия?
Глава 3
Нет, все-таки в том, что новый заведующий кафедрой был сыном ректора, была своя прелесть. Например, в преподавательской оперативно поклеили новые обои, а в кабинете самого руководителя вместе с обновленными стенами появилась современная мебель. Даже в том закутке, где традиционно раскладывала пасьянс на древнем компьютере лаборантка Танечка, ожидая, когда ей дадут что-нибудь напечатать, сделали ремонт и поставили новую оргтехнику.
Только вот даже такие перемены не смогли смягчить суровые сердца наших бравых отставников. Холодная война была в разгаре. Сначала господин Рахманов – а иначе его и не называл никто – пытался давить авторитетом в наивной вере, что это может на кого-то подействовать. За долгую жизнь наши преподаватели всего навидались, а уж слова мальчишки-выскочки для них и подавно были пустым звуком. При этом внешне все выглядело пристойно: никто не возражал, все соглашались, что да, переход на двухступенчатую систему образования требует выполнения определенных требований. Но… Делать все равно ничего не делали. Причины были самые разные: от отсутствия компьютера и неумения им пользоваться до банального «я не понимаю, чего вы от меня хотите».
Евгений Альбертович выходил из себя, грозил, ругался, пытался уговаривать, но воз оставался на прежнем месте.
Новые кадры находиться не желали, а прежним было нечего терять, и соответственно, они ничего не боялись.
Завкаф злился и пытался работать за всю кафедру. Я с интересом наблюдал за ходом противостояния и не вмешивался, благо кредо если и не деревенского дурачка, то недалекого и безобидного парня позволяло такую позицию.
Сидя в своем уголке, я имел возможность быть в курсе всех событий на кафедре. Меня, как правило, не замечали и вели достаточно вольные разговоры, так что я был посвящен в такие тайны, что сам диву давался. Правда, в основном касались эти тайны личной жизни стариканов, вводя в ступор и вызывая недоумение пополам с восхищением. Например, оказывается, у семидесятилетнего Юрия Александровича помимо жены, которая была на лет тридцать младше, имелась еще и любовница.
Я пялился в окно, дожидаясь, когда закончится окно между парами. На сегодня у меня оставалась одна лабораторная работа с группой второкурсников, и затем я был совершенно свободен. Вечер пятницы у меня должен был быть весьма приятственным, знаменуя конец трудовой недели походом в клуб, благо в этом семестре по субботам я не работал. У приятеля был день рождения, и отпраздновать он хотел с размахом, считая тридцать лет практически юбилеем. Я был склонен согласиться, учитывая, что через полтора месяца мне тоже стукнет тридцатник.
- Георгий Сергеевич, - в преподавательскую просунула голову Танюшка, - вас Евгений Альбертович просит зайти.
Дверь закрылась, а четверо преподавателей, до этого мирно обсуждавшие свои дела, повернулись ко мне. Ну что так смотреть? Будто я предатель или дитя неразумное.
- Георгий Сергеевич, вы там держитесь! Помните, что он все равно вам ничего сделать не сможет, - выдал пожелание один из них.
Я покивал, поулыбался как можно неуверенней и, застегнув пиджак, тут же встопорщившийся на животе, пошел сдаваться – понятно же, какой-то косяк, не иначе как, а может студенты нажаловались, хотя я вроде на парах не зверствовал.
- Войдите, - раздраженно ответил начальник из-за двери на робкий стук.
- Можно? – проблеял я, протискиваясь в кабинет бочком.
- Нужно, - чуть насмешливо произнес Рахманов, откидываясь в кресле.
Потоптавшись посередине кабинета и все-таки дождавшись приглашения присесть, плюхнулся за стол, стоящий напротив начальника. Он изучал меня из-под полуприкрытых век и чуть презрительно кривил губы. Нет, с эстетической точки зрения я его понимал. На фоне его дорогущего костюма мой, купленный на рынке за чисто символическую плату смотрелся настолько убого, что оскорблял даже своим видом. Сегодня на мне была клетчатая рубашка и бордовый галстук в горошек… Красота, конечно, не для слабонервных, но мне нравилось, тем более народ обычно разглядывал мое одеяние и, шепотом интересуясь друг у друга, к чему я подбирал галстук, совершенно не обращал внимания ни на что остальное.
- Итак, Георгий Сергеевич, вы у нас, оказывается, соискатель? – с тонкой улыбкой произнес начальник.
Ну да, это же не секрет. Все знают, что я прикрепился соискателем для сдачи кандидатских экзаменов и написания диссертации. В принципе у меня все сдано, и кирпич тоже готов. Только вот научный руководитель скончался, а так я уже к новому году мог бы выйти на защиту. Спохватившись, что долго молчу, покивал несколько раз головой.
- Хорошо, - удовлетворенно сказал Евгений Альбертович. – На каком этапе диссертация? Специальность сдали?
- Экзамены сданы все, диссертация готова, - отрапортовал я, гадая, чем закончится дело.
- Отлично. Вы хотите защититься, я хочу получить звание профессора. Я буду вашим руководителем, соответственно буду помогать по максимуму и способствовать скорейшему прохождению в ВАКе.
В том, что связей и возможностей у него хватит, я не сомневался, только вот такой альтруизм никак не вязался с образом начальника. Оно, конечно, понятно, что для получения звания ему нужны защищенные ученики, а тут, считай, готовенький на блюдечке, но все же природная недоверчивость кричала дурниной, что что-то здесь не так. И как выяснилось, она была совершенно права. После того, как завкаф практически выжал из меня согласие, он победно улыбнулся и сообщил, что так как обязанностей зама с меня никто не снимал, то отныне я сижу вместе с ним в одном кабинете вот за этим самым столом и активно включаюсь в управление кафедрой. Робкие вяки, что я не умею, не знаю и вообще органически не способен чем-либо и кем-либо руководить, разбились о непоколебимую уверенность начальника в том, что человек, написавший кандидатскую диссертацию и имеющий около десятка научных трудов, вполне способен оказать посильную помощь руководителю.