Глава I
Он не мог вспомнить, испытывал ли такой ужас когда-либо. То самое животное чувство страха, которое прилипает к тебе намертво, и от него невозможно избавиться, как невозможно отмыть машинное масло со своей кожи. Желудок сжимается в стылый камень и поднимается к горлу, по затылку проходит холод, спускаясь по позвоночнику вниз, сердце бьётся о грудную клетку так, что его стук можно физически услышать. От сумасшедшего ритма сокращений сердца кровь начинает пульсировать в висках, а в ушах «фонить». Руки и ноги подрагивали, и зубы предательски застучали, как на холоде. Все классические признаки атаки адреналина на организм. Густо был вне себя от страха.
Единственный выход из комнаты, в которой он находился, перекрыли. Тот, другой, стоял возле двери, прислонившись спиной к косяку. Он не выпустит Густо отсюда. Вся его поза, его взгляд, его голос говорили об этом. Он не выпустит Густо из этой комнаты, пока не закончит с ним.
Неделю назад он со своими приятелями угнал дорогущую спортивную Хонду и был слишком накуренный, чтобы понять, что у таких тачек есть серьёзные хозяева, с которыми не надо связываться мелкой шантрапе. Проехав несколько кварталов по пустой ночной дороге и не совладав с мощным движком, Олег задел бочиной фонарный столб, и машину закрутило. Все подушки безопасности выстрелили одновременно, и это было последнее, что помнил Густо. Когда пришёл в себя, парни сбивчиво рассказали, что машина влетела в пустую автобусную остановку и загорелась. Все успели выбраться и кое-как унести ноги. Олег дотащил его до следующего перекрёстка и поймал такси. Видимо, так их и вычислили. Наверное, таксист обратил внимание на парня с разбитым носом без сознания и запомнил адрес, по которому вёз горе-угонщиков. И теперь Густо стоял посреди этой комнаты, осознавая, что бежать некуда.
– Почему тебя называют Густо?
Хозяин сгоревшей Хонды бесцеремонно разглядывал его, как купленную и доставленную вещь. Неторопливо шарил по парню глазами, наверное, удивляясь, как в таком жалком сопляке нашлось смелости и дури угнать у него тачку. Он стоял, скрестив на груди крупные руки, весь такой в дорогих шмотках и с неровной стрижкой на белобрысой башке – он давил одним своим присутствием. Рослый, крепкий, хоть не похож на бандюка, а скорее на серьёзного системщика. В морде проглядывало что-то хищно кошачье, из тех, кто покрупнее. А главное, – и Густо даже перестал дрожать на секунду, удивившись, – совершенно жёлтые глаза! Вот прям как светофор! Ну, точно кошак... Мужчина жестом попросил амбалов выйти из комнаты и откинулся на дверной косяк, перекрыв Густо единственный выход, продолжая молча пялиться. Парень никогда не думал, что тишина может быть настолько зловещей. Он сцепил руки, чтобы унять дрожь, когда Желтоглазый наконец сказал:
– Я мог бы простить тебе угон моей любимой и очень дорогой машины. Но в той машине была одна крайне ценная вещь, которая, как понимаешь, сгорела.
И замолчал, очевидно, чтобы тот прочувствовал весь масштаб урона, причиной которого явился. Густо молчал, бледнея и покрываясь испариной. А мужчина продолжил:
– Ты шпана, до которой никому нет дела. Я могу скинуть тебя в Москву-реку, и никто о тебе не вспомнит. Но, – он заговорил медленнее, – у тебя есть козырь, который мне трудно побить...
Мозги Густо зашевелились, судорожно выискивая логику в словах врага. Какой козырь может быть у бестолкового безработного распиздяя, покуривающего травку? Желтоглазый заметил замешательство жертвы и ухмыльнулся. Бля, за такую ухмылку, бабы, наверное, сразу раздвигают ноги. Раздражение начало перевешивать страх: Густо не понимал, что за игру ведёт этот богатей. Выдержав паузу, кошак произнёс с полуулыбкой:
– Ты охуительно красив, дружок. Это не твоя заслуга, это генетика. Пропорции твоего лица и тела идеальны, а возраст и твой образ жизни ещё не успели испортить то, что создала природа.
Густо потряс головой: какие пропорции? Какая, к ебеням, генетика?! Он даже приоткрыл рот, но не нашёл, что ответить. Мужчина склонил голову набок и, глядя на него из-под полуприкрытых век, произнёс:
– Когда я смотрю на тебя, у меня такой стояк, что яйца звенят.
Настоящий животный ужас захватил угонщика быстрее, чем мозг успел оценить сказанное. Густо говорили, что сейчас его изнасилуют. Спокойным голосом, с очаровательной улыбкой, этот самоуверенный самец говорил, что трахнет его, как о давно решённом вопросе. Парень зажмурился, отгоняя тошноту. Конечно, с его внешностью, он часто становился объектом внимания пидоров, но никогда не сталкивался с такой прямой и неизбежной угрозой насилия. Желтоглазый тем временем продолжал говорить ровным голосом:
– У тебя два пути. Послушай меня, послушай... Эй! – Щёлкнул пальцами, привлекая внимание Густо, очевидно, заметив, что тот начал зеленеть в преддверии обморока. – Ты можешь добровольно отдаться мне в руки, и я сделаю так, что ты будешь извиваться от кайфа подо мной. И не почувствуешь никакой боли.
Густо поморщился и начал глупо оглядываться, будто в поисках норы, куда бы мог забиться. Он не мог понять, о каких путях говорит этот отмороженный мужик. Адреналин плескался в крови, готовя тело к сопротивлению или к побегу. Густо не мог решиться ни на то, ни на другое. Он было подумал, что лучше пусть его убьют в этой самой квартире, пусть скидывают в Москву-реку, но живым он не дастся. А пока сдвинул брови, пытаясь приободрить сам себя и поднял горящие ненавистью глаза на Желтоглазого хищника.
Будто подслушав его мысли, «Хонда» разбил всю браваду Густо одной фразой:
– Если ты будешь сопротивляться, гарантирую боль, кровь и ужас. Не советую тебе второй вариант.
Густо услышал, как клацнули его зубы. Губы задрожали, и слезы навернулись на глаза. Ярость улетучилась, уступив место трусливому малодушию. Было плевать, что он выглядит жалким и ничтожным, он просто не мог справиться с настолько всепоглощающим чувством страха. Вся его нервная система была как под напряжением в 220 Вольт, в голову не приходило ничего, что бы могло помочь в этот жуткий момент.
«Хонда» не двигался с места. Как опытный дрессировщик, он не пугал животное, держа руки на виду. Поза и выражение лица были расслаблены, голос звучал очень мягко. Он как будто уговаривал ребёнка съесть еще ложечку каши. И от этого колотило еще сильнее.
– Ты должен выключить голову, Густо. Если выкинешь все страхи из головы, твоё тело сможет расслабиться, и ты не пострадаешь. Твой главный враг вот здесь. – И «Хонда» постучал указательным пальцем по своему лбу.
Парня захлёстывала паника, он судорожно глотал воздух, борясь с тошнотой. Хотя, может, если сейчас блеванёт, это остудит насильника. Но чуда не произошло. Желудок только пульсировал, но не хотел помогать своему хозяину...
В центре комнаты, куда притащили Густо, придвинутой к окну спинкой, стояла кровать, окончательно добивая своими размерами. По обе стороны кровати – тумбочки, вдоль одной из стен – комод. Помимо входной двери, в комнате была еще одна, которая, похоже, вела в ванную комнату. Густо даже подумал, не забаррикадироваться ли ему там и не напиться ли какой-нибудь отравы – всё лучше, чем быть изнасилованным.