– Я не знаю, – быстро ответила та.
– Но ты же сказала – она тебе называла имя!
Пойманная на лжи, Женя замолчала. Татьяна слушала тишину в трубке и снова ощущала неприятное покалывание в области сердца. Она сама удивлялась, сколько мыслей стремительно неслось в ее голове – причем одновременно. Опасение слечь в постель с сердечным приступом. Тревога за то, что не успеет разбудить мужа, а ведь тот уже проспал намного больше положенного, ему пора быть на ногах и пить кофе – вот тут, за этим столом. Мысли о том, что сегодня на работе от нее будет мало проку. Крохотная мыслишка – скорее, сожаление – о том, что она вчера пролила чай на свою светлую юбку. Придется нести в чистку, и когда вернут вещь, неизвестно… И главное – молчание Жени. Почему та упорно молчит? Повесила бы трубку, в конце концов. Всегда можно найти предлог – нет времени, например…
Но Женя вдруг откликнулась:
– Тетя Таня… Я правда не помню, как его звали. Может, Ира и назвала имя, только я не могу припомнить. Точно не Леонид. Я бы запомнила.
– Но что-то же ты запомнила? – возразила Татьяна. – Если не имя, то что-то другое! Кто он такой? Чем занимается? Где они познакомились?
Каждый вопрос отдавался в ней мучительным эхом. Ведь сама она об этом парне не знала ровно ничего… До определенного момента она просто считала дочь сущим ребенком, который вообще не может интересоваться парнями. Леонид был первым – для нее. Видимо, не для Иры.
– Ну… – протянула Женя. – Она сказала, что у нее есть парень, и она… Ну… Вроде любит его.
– И это не Леонид?
– Нет-нет.
– Что еще она рассказывала?
После паузы Женя призналась, что не может сейчас говорить, папа с мамой уже встали, а ей самой пора на работу. Если «тетя Таня» не против, она сейчас положит трубку, а вечером, к концу рабочего дня, позвонит ей из города и расскажет все, что сможет вспомнить.
– Если честно, я сейчас не могу собраться с мыслями, – призналась она. – Ира говорила со мной всего минут десять… Она так торопилась!
– В институт?
– Нет, это было уже после шести вечера. Мы встретились в центре, она ждала троллейбус, ехала куда-то в сторону Тверской…
И, не простившись, никак не предупредив, Женя неожиданно положила трубку. Татьяна несколько секунд послушала гудки, потом сделала то же самое. И отправилась будить мужа.
– Леша, – она потрясла его за плечо, – пора, ты уже проспал.
– Сколько время? – ошеломленно откликнулся Алексей.
– Почти полвосьмого.
Тот полежал, обдумывая услышанное, потом резко сел и уставился на жену:
– Сколько?!
– Да вставай же, завтрак готов! Сколько можно валяться?!
Она покривила душой, предпочитая сделать вид, что это муж виноват в том, что проспал. Татьяна знала – за те несколько минут, пока муж умоется и побреется, она успеет сделать яичницу. Ничего другого Алексей не признавал, хотя у него и были проблемы с желчным пузырем.
– Я опоздал! – крикнул он и понесся в ванную комнату.
Татьяна на минуту присела на край постели. Ей совершенно некстати вспомнились первые годы их супружеской жизни. Комната в коммуналке, посеревшие от времени обои, щелистый паркет. Алексей, каким он был тогда, – стройный, загорелый, еще не бросивший свои летние походы на байдарках. Совсем не тот человек, который сейчас думал только о работе, деньгах, о том, с каким счетом «Реал» (Мадрид) выиграл у «Манчестер Юнайтед»… И все-таки – тот самый мужчина. Который, несмотря на прожитые вместе двадцать лет, пока еще любил ее. И был рядом. И если даже не все понимал, то оставался единственным, на кого она могла положиться… Ее мужем. Отцом ее дочери. Тем самым парнем, в которого она когда-то влюбилась… И сейчас ей почему-то было его очень жаль.
Татьяна вскочила и побежала на кухню готовить яичницу.
За завтраком они наскоро обсудили создавшееся положение. Муж высказывался, как всегда, неопределенно. Конечно, его тоже тревожило столь долгое отсутствие и молчание дочери. Но он советовал подождать еще немного. Например, до вечера. И потом уж начать действовать.
– Как ты собираешься действовать? – спросила она, наливая ему вторую чашку кофе и бросая туда три ложки сахара – несмотря на все ее просьбы, Алексей по-прежнему употреблял сахар вместо заменителя.
Тот схватил чашку и обжигаясь, заявил, что нужно будет обзвонить всех ее друзей.
– Уже почти всех обзвонила, – ответила Татьяна, наблюдая за попытками мужа сделать глоток.
– Ну, тогда… – Он поставил чашку и бросился в прихожую: – Все, бегу, иначе…
Что будет иначе – она прекрасно знала и без него. Иначе – штраф за опоздание. Иначе – унизительный, хотя к серьезным последствиям не ведущий, выговор от начальства. Иначе – депрессия. Она давно уже уяснила, что работа, которую муж нашел год назад, – весьма высокооплачиваемая и очень изматывающая – поработила его целиком. Алексей все меньше интересовался домашними делами. Они оставались на ее шее, хотя Татьяна и сама работала, просчетов и прогулов ей тоже никто не прощал. Но ее скромная зарплата редактора почти незаметно растворялась в общем бюджете. Она никогда не могла чувствовать себя наравне с мужем. И потому добровольно взяла на себя все домашние обязанности и заботы о дочери. В результате… Татьяна поняла, что Алексей давно воспринимал подросшую дочку, как необходимую и любимую деталь интерьера – кресло, например, или телевизор. Когда он в последний раз говорил с ней о чем-то, кроме телепрограммы? Когда Ира исчезла – он, конечно, искренне обеспокоился. Но сходить с ума и бить во все колокола у него сил и времени не оставалось. «И это опять целиком моя обязанность, – подумала женщина, помогая мужу найти зонтик – на улице было пасмурно. – Что ж, это справедливо. Он обеспечивает семью, я обеспечиваю покой ему самому… Многие мечтали бы о таком раскладе…»
Хлопнула входная дверь. Времени осталось только на то, чтобы накраситься, одеться и добраться до работы. При этом она тоже уже опаздывала.
И уже только в метро (муж никогда не подвозил ее на своей машине, им было не по пути) Татьяна поняла, что если Женя вздумает позвонить «в конце рабочего дня», то никого не будет дома. Как же они свяжутся? Мысль пришла и ушла. Невыносимо хотелось спать и болела голова. Кто-то навалился на нее тяжелым квадратным плечом, и она даже не сделала попытки отодвинуться. Покорно закрыла глаза, постаравшись отключиться от духоты и горячего резинового запаха, наполнявшего вагон. И в какой-то момент она поняла, что никогда в жизни не чувствовала себя такой потерянной и одинокой.
* * *
Домой она вернулась в шестом часу. Специально отпросилась с работы пораньше, отговорившись тем, что нездорова. Ей поверили – вид у Татьяны в самом деле был неважный, и, взглянув на себя в зеркало, висевшее в кабинете, она поразилась – как старо сегодня выглядит. Начальница – тоже еще нестарая женщина – сочувственно на нее посмотрела.
– Главное, чтобы не грипп, – дружелюбно сказала она. – Болеть нет никакой возможности, и так половина редакторов на больничных…
Татьяна согласилась с этим и ушла. Дома она первым делом набрала домашний номер Жени. Ответила ее мать. На просьбу позвать Женю она резко заметила, что дочь еще не вернулась с работы. И так же нелюбезно спросила, кто это?
Татьяна представилась неохотно. С матерью девушки – истощенной, чрезмерно накрашенной блондинкой – она познакомилась, еще когда Ира училась в десятом классе. Ей хорошо запомнилась ночь, когда Женя появилась у них дома, испуганная, дрожащая, и тихо, почти безнадежно спросила, нельзя ли ей переночевать? Татьяна ответила согласием и не стала допытываться, что произошло. В комнатке дочери поставили раскладушку. Места там совсем не осталось, и раскладушку придвинули почти вплотную к кровати Иры. Через стену она слышала, как девочки негромко разговаривали. А потом, почти в три часа ночи, когда все уже успели уснуть, в дверь позвонили. Открыл Алексей. Оказалось, что явились родители Жени. Они были не знакомы лично ни с Татьяной, ни с ее мужем, но тем не менее вели себя в их доме, как захватчики на оккупированной территории. Не разуваясь, не отвечая на вопросы, они вошли в комнату Иры, выволокли свою дочь из постели, даже не дали ей одеться и утащили с собой, собрав в охапку ее одежду. Видимо, девочке пришлось одеваться на лестнице, под градом подзатыльников… Утром Ира виновато призналась, что Женя не отпрашивалась у родителей на ночевку, и нашли ее, вероятно, методом тыка, обзвонив и объездив всех ее подруг. Но почему Жене так срочно потребовалось провести ночь вне дома и что ей за это было – Татьяна до сих пор не знала. Однако впечатление от того ночного набега осталось надолго.