Так вот, ничего сногсшибательного и таинственного я тебе сообщить не смогу. Ты прекрасно знаешь, насколько я равнодушен к тому виду искусства, которое называют изобразительным, поэтому особых восторгов я сейчас выказывать не собираюсь. Ограничусь простым описанием фигур, композиции и ландшафта (далее действительно последовало простое описание. -Прим. авт.).Ну а еще там был нарисован какой-то неопределенного пола и возраста персонаж, и по тому, что у него над головой нимб, я заключил, что это, очевидно, какое-то божественное существо. Создается такое впечатление, что эту личность изобразил другой человек, настолько сильно она отличается от стоящего рядом малолетнего ангелочка. Да и вот еще: что касается этого «инородного тела». Если долго вглядываться, то наблюдается странный оптический обман. Я думаю, картину просто плохо повесили, полно бликов. Так вот, через некоторое время начинает казаться, что на картине нарисован вовсе не мальчик, а какое-то световое пятно, я бы даже сказал, что-то определенно похожее на рассеянный луч света, каким он обычно выглядит на спектральных фотографиях. А так ничего особенного. Картина как картина.
Итак, я получил даже больше, чем рассчитывал. Эксперимент удался в полной мере. Теперь у меня уже был фактически подтвержденный (пусть и небольшой) материал для того, чтобы попытаться рассмотреть историю со странной реакцией учителя на работу ученика. Мне с самого начала показалась непонятной такая гипертрофированная реакция художника, который выполнял в основном коммерческие заказы, на проявление таланта у его подмастерья. В первую очередь наличие гениального ученика в мастерской могло принести немалую финансовую пользу ее хозяину. Произошедшее тем более странно, что, по отзывам современников, Андрее дель Верроккио предстает не слишком амбициозным живописцем, опиравшимся в своих жизненных приоритетах не на духовную составляющую творчества, а на его коммерческую востребованность. Но в таком случае произошедшая с ним истерика, перешедшая потом в депрессию, совершенно не мотивирована. Хотя, если представить, что в работе своего ученика Леонардо мэтр Андрео увидел нечто такое, что могло не расстроить его, а скорее напугать… Такое предположение многое объясняет.
Что же в творчестве юного подмастерья могло так напугать его наставника? Ответ представляется очевидным. Стоит вспомнить, что единственным критерием мастерства в то время была «продаваемость» готового продукта. А это было возможно только при одном условии. Если темы и сюжеты произведений укладывались в так называемый «цензорный список». Составителем этого «списка» был единственный в то время карательный орган, имеющий в числе своих многочисленных сфер влияния и то, что теперь назвали бы «худсоветом». Речь идет, безусловно, об институте Церкви, который обладал во Флоренции, даиво всей поголовно католической Италии, безграничным авторитетом и являлся истинойвпоследней инстанции. Мастерская, выпускающая художественную продукцию, идеология которой не соответствовала «канонам», была автоматически обречена на закрытие. И это еще в лучшем случае. В худшем случае творческий работник мог подвергнуться довольно пристрастному разбору опального произведения. А в конце концов его ожидали уже и вовсе неприкрытые гонения.
Вот он - ответ на наш вопрос. Содержатель художественной мастерской увидел в работе Леонардо самый опасный из всех возможных намеков - намек на богохульство. Да еще и в контексте столь божественного сюжета. Конечно же, не заметить или проигнорировать его Андрео не мог.