Да… сейчас…
Марусин лезет под крышку и долго возится, Котов и Степанов закуривают. Лисовский наблюдает за действиями Марусина, не выдерживает, лезет сам, и общими усилиями инструмент, наконец, настроен.
М а р у с и н. Итак, приготовились. «Ты замуж за него не выходи». Вадик, поехали.
Лисовский громко отсчитывает ритм ударами ноги и начинает. Следом вступает Степанов на гитаре, а потом на басу врезается Котов — в другой тональности.
М а р у с и н (бьёт в ладоши). Стоп! Дима, в чём дело?
Котов ничего не понимает.
М а р у с и н. Договорились в «ми-миноре», Валя её лучше поёт в «ми-миноре».
К о т о в. Ах, да…
Начинают снова, теперь всё верно, но на середине песни Степанов забывает слова. Происходит вялая перебранка с Марусиным. Слова у песни совершенно идиотские, обострять на них внимание даже как-то неловко, но надо. И Марусин тоном школьного учителя диктует слова, а Степанов записывает, так как оставил дома тетрадку с текстами.
Однако, в конечном счёте, звучание группы на большой сцене превзошло все самые смелые ожидания. Профессиональные аранжировки и мощь дорогой аппаратуры сделали своё дело. Пора было начинать.
ОБРЫВОЧНЫЕ ВОСПОМИНАНИЯ
Майор Кизяк сидел за столом своего служебного кабинета, обхватив голову руками. Докладывать или нет о случившемся — вот вопрос, который не давал ему покоя бессонной ночью. Если докладывать, то лучше сразу, потому что позднее будет хуже. А ещё хуже может быть, если Ежов узнает о случившемся не от него. Вот об этом даже думать не хотелось.
С вечера в парадной Ливинштейна дежурил сотрудник, ещё двое рыскали по городу, пока всё безрезультатно.
На столе зазвонил телефон.
— Ну? Что?…
— Александр Сулейманович? — послышался мягкий, вкрадчивый голос Ливинштейна. — Это я.
— Где?… Сева, где ты? — зашептал Кизяк, боясь вспугнуть нежданную удачу.
— Доложил? Про чемоданчик? Документики там интересные…
— Погоди, Сева, не вешай трубку!
— Значит, не доложил…
— Сева, ты где?!
— Правильно, не докладывай. Чемоданчик верну. Потом. Может быть…
— Ливинштейн!!! — заорал Кизяк, срывая голос на чёрную эбонитовую трубку, из которой уже доносились короткие гудки.
Когда пробило двенадцать, майор Кизяк решил не докладывать.
Первое выступление
Первое публичное выступление группы «Форт» состоялось в феврале, в концертном зале «Октябрьский». Фрагмент из этого выступления был включён в популярную телевизионную программу.
Концерт шёл под фонограмму и всё, что требовалось от исполнителей, — двигаться в ритме музыки и открывать рты.
Ноги у Котова так тряслись, что едва не подкашивались, а Степанов издавал такие жуткие звуки, что если бы микрофон вдруг заработал, зрители, наверное, попадали бы в обморок.
Но записанная на студии «Мелодия» фонограмма концерта была чиста и безукоризненна, зал принял выступление «на ура».
Даже самые осторожные ответственные работники от культуры были довольны звучанием и сценическим обликом нового коллектива. Это не было непонятно и двусмысленно как «Аквариум», не было взрывоопасно как «Алиса» или «ДДТ». Это было популярно и не страшно. Приглашения посыпались со всех сторон.
ОБРЫВОЧНЫЕ ВОСПОМИНАНИЯ
Наступала ночь. По тёмным улицам, слегка смоченным коротким летним дождём, двигалась кавалькада бритоголовых мотоциклистов. Поиски всё ещё были безуспешны. Принц впадал в отчаяние, Адольф приходил в бешенство, воронам было всё равно — их интересовал процесс, а не результат.
Очередной подвал с тяжёлой металлической дверью находился на проспекте им. тов. Майорова (б. Вознесенский), в глухом, совсем без окон, дворе. Решив на этот раз особенно не возиться, к дверной ручке привязали взрывной пакет и подожгли шнур.