Котов посмотрел на товарищей. Осипов насмешливо улыбался; Лисовский с аппетитом закусывал; Степанов оцепенело смотрел в одну точку.
Третье отделение состояло из хитов, находящихся вне времени и пространства, некоторые даже с матом. Мероприятие подходило к своей самой хмельной и безобразной стадии.
Молодая устроила первую сцену своему мужу, усмотрев измену в его задушевном танце со старой знакомой. Она ударила его кулаком по лицу, а потом кричала в слезах: «Мудак! Пидарас! Ненавижу!..» и пыталась сорвать с пальца обручальное кольцо. Несколько человек её держали. Муж сидел за столом, в отчаянии уронив голову на руки. Из-под его локтя торчком поднималась тарелка с недоеденным салатом.
Одна из танцующих, полная дама лет шестидесяти, грузно упала, поскользнувшись на какой-то гадости. Она ударилась головой, сломала руку и порезалась об осколки, после чего её увезли на скорой помощи.
В туалете двое молодых людей в белых рубашках и галстуках били третьего молодого человека. А потом он лежал на полу и через него перешагивали.
Когда спиртное закончилось, народ начал расходиться. Никто не прощался, никто толком не помнил, по какому случаю он напился. Наиболее продвинутая часть молодёжи стайками разъезжалась по квартирам.
Котов и Степанов сматывали шнуры и зачехловывали гитары. Осипов с Лисовским встречали на улице такси.
Дима напоследок оглядел зал.
Запах стоял тошнотворный, столы и пол были усеяны объедками и осколками битой посуды. Доступные для глаза фрагменты изначально белой скатерти переливались всеми цветами набора акварельных красок. В куске сливочного масла был затушен хабарик. Под столом виднелась затоптанная блевотина.
«Усталые, но довольные пионеры возвращались в лагерь», — почему-то вспомнил Дима фразу из школьного учебника.
Группа закончила свой очередной, привычный трудовой день.
Вторник
На другой день мысли Котова были заняты двумя вещами. Во-первых, ему не давала покоя вчерашняя встреча с Марусиным и возможные в перспективе последствия этого эпизода. Скорее всего, что всё это неспроста, и ансамбль композитору понравился, но в каком качестве они могут ему пригодиться? Песни Марусина исполняли такие зубры эстрады как Лещенко и Кобзон, Сенчина и Ротару — разве мог с ними тягаться Дима Котов и его любительский ансамбль «Невский факел»? Всё могло разъясниться только после встречи с самим композитором.
Ещё одна вещь, не столь важная, но более привычная и приятная, которая занимала Котова, было предстоящее свидание с Мариной. Вчерашняя знакомая позвонила с работы ещё в начале дня, и они договорились встретиться ровно в шесть на Василеостровской. Дима ходил по квартире и не спеша наводил порядок.
Бегло осмотрев большую комнату, выбрав оттуда пустые бутылки, грязную посуду и окурки, он принялся за меньшую, имевшую преимущественное значение именно в интимном плане.
В меньшей комнате располагались светомузыка, бар с подсветкой и откидным столиком, широкая кровать. В единственное кресло Дима набросал книг, названия и авторы которых могли характеризовать его как мыслящего, культурного человека. После этого девушке, попавшей в его комнату, было уже некуда сесть, кроме как на кровать.
Дима вынес из комнаты грязные носки, заодно смахнув ими пыль с мебели. После некоторого колебания постельное бельё решил не менять: не такой уж королевой казалась эта Марина.
А вот душ следовало принять. Хотя бы для ощущения уверенности в себе.
К четырём всё было готово, Дима лежал на кровати и, коротая время, читал книгу.
Свидание
Точно в назначенное время Котов подошёл к метро. Народу было много и, чтобы не потеряться в толпе, он решил стоять прямо у выхода с эскалатора — так, чтобы можно было сразу увидеть друг друга.