Алиса поднялась со стола, одернув край серой юбки, и в последний раз кратко улыбнулась.
- Когда придешь в себя, все-таки подпиши договор с «Айрон-ворк», - как ни в чем ни бывало посоветовала она напоследок и вышла из кабинета, оставив Макса наедине со своими невеселыми мыслями.
***
Антон проснулся, как только почувствовал, что на него вновь надели повязку.
В первый миг, распахнув глаза и увидев кромешную темноту после целого дня, что он провел, наслаждаясь всеми выгодами доступного зрения, он испугался и дернулся в сторону.
- Это ты? – Антон ни за что не признался бы в этом даже самому себе, но, вцепившись в запястье склонившегося к нему мужчины, он больше всего на свете боялся не того, что ему больше не позволят гулять с открытыми глазами, а того, что к нему пришел не Макс.
- Тихо, солнце, - шепнули на ухо после легкого поцелуя в горячую со сна щеку с четким следом от подушки на ней. Антон едва слышно облегченно выдохнул и ослабил хватку, позволяя Максу присесть рядом.
Он все еще не собирался давать поводов думать, что Макс прощен, но все же не мог не признавать, что был безмерно благодарен за целый день, проведенный в библиотеке. Первый час Антон, наверное, только и делал, что ходил вдоль плотно набитых книгами полок просторного зала, поднимался по старомодным стремянкам к верхним стеллажам и с удивлением отмечал по следам пыли, что Макс очень часто брал и возвращал сюда книги, и целые собрания сочинений, повести, поэмы, рассказы, сборники стихов и малой прозы были здесь не просто для красоты или из едва осознанной необходимости собрать библиотеку для особняка, а потому, что хозяин дома действительно любил читать. Когда же на застекленных полках обнаружились коллекционные издания, и взгляд Антона упал на потрепанный томик Хемингуэя, он окончательно пропал и очнулся только вечером, когда нестерпимо захотелось есть. К счастью, Макс позаботился и об этом, оставив ему полную термо-сумку готовых мясных и овощных блюд, гарниров и закусок на выбор, и – ну просто сумасшедший – микроволновку.
- «По ком звонит колокол»? – спросил Макс, очевидно, заметив книгу на массивном дубовом столе. – Не самая позитивная литература. Но я в твоем возрасте тоже любил чередовать книги Хеменгуэя, Кафки и Бердяева с чем-то, вроде «Гарри Поттера».
Антон смущенно хмыкнул – сообразил, что примостившийся за пустой тарелкой из-под спагетти карбонара томик «Ордена Феникса» Макс тоже не оставил без внимания.
- В моем возрасте? – переспросил Антон небрежно. Он, было, отстранился, но бросил эти попытки – слишком долго намеренно возводил между ними дистанцию, и, сам того не заметив соскучился по бережным касаниям теплых уже знакомых рук. – И сколько же тебе лет, умудренный ты опытом?
- Двадцать восемь. Надеюсь, не слишком для тебя старый? – весело поддел его Макс, но тут же невольно себя одернул. Видно, понял, что сделал неуместно сильный акцент на том, что происходящее между ними именовалось не иначе, как отношениями. Странными, нестандартными, не обговоренными, яро отрицаемыми мысленными доводами Антона, но отношениями. Макс, как и всегда, когда не хотел заострять внимание на том, что не хотел обсуждать, резко перевел тему: - Отнести тебя в душ?
- А я что, разучился ходить? – лаконично огрызнулся Антон. – И даже не думай, что сможешь заговорить мне зубы. Ты даже близко не прощен.
- Я думаю, у меня есть новость, которая может тебя обрадовать, - Макс плавно двинулся ближе, и в следующую секунду машинально обернувшийся на голос Антон почувствовал, как его губ коснулись чужие сухие губы. Украденный поцелуй длился всего пару мгновений, но сердце ускорило темп, а Антон успел непроизвольно всхлипнуть и податливо приоткрыть рот. – Я не прощен, говоришь?
- Что за новость? – вопросом на вопрос тихо ответил Антон и, даже не подумав о том, что уже сдает позиции, потянулся ближе, чтобы поймать губами смешок Макса и вовлечь его в новый поцелуй. Их губы соприкасались так легко, будто были созданы для этих мимолетных изучающих поцелуев с привкусом безотчетного интуитивного доверия. Доверия, доводящего до дрожи и иступленного желания откинуть прочь все сомнения, которые смели возникнуть в голове.
- Душ, солнце, - нехотя пробормотал Макс, мягко прикусывая его нижнюю губу, запуская пальцы в его волосы и за затылок притягивая ближе к себе. Судя по неровному выдоху, он тоже терял над собой контроль.
- Ага… Но потом не отвертишься, - неосознанно промычал Антон, предпочитая не думать о том, как это неправильно – не то, что целовать мужчину, а чувствовать неуемное щемящее сердце чувство сладостного опьянения от этого.
Антон совершенно не заметил, как Макс, не переставая его целовать, довел до душа, как раздел, безотчетно доверяя ему в вопросе повязки. «Не снимаю» - только и предупредил он, догадавшись по неловкой заминке, чего от него ждут, и Макс молча стянул с него футболку, развязал шнурок домашних штанов, потянув их вниз. Послышалось журчание полившейся из душевой насадки воды и шелест падающих на пол вещей.
Антон понял с приятным удивлением, что Макс тоже раздевается и шагнул ближе, вытянув руку перед собой. Он наткнулся ладонью на чужое плечо, которое тотчас напряглось, ощупал выступающие под кожей сильные мышцы, твердые, как сталь, пробежался пальцами от плеча к запястью с выступающими на нем бугристыми полосками вен.
- Почему ты так напряжен? – спросил Антон тихо, продолжая обследовать тело Макса и подключая к этому делу вторую руку. Он положил ладони на его шею, провел ими под упрямо дернувшимся в сторону подбородком. Его внимательные пальцы нащупали шрам, огибающий кадык и уходящий вниз, к ключицам, осторожно проследили его путь.
- Не надо… - хрипло попросил Макс, как Антон несколько дней, а может и целую вечность назад.
- Это уж мне решать, - просто ответил Антон, сделал шаг вперед, прижимаясь к нему и абсолютно теряя голову от прямого контакта из разгоряченных обнаженных тел. Он скользнул ладонями по спине Макса, находя новые шрамы, пробегаясь по ним пальцами легко, как по венам дорог на карте. Грудную клетку свело от острого чувства переживания, когда Макс глухо застонал, уронив подбородок на его плечо. – Больно?
- Нет, просто… - Макс даже не шептал, едва выдыхал ему это на ухо, почти не шевелясь. – Я никому не разрешал…
- Мне не нужны твои разрешения, - упрямо отрезал Антон. Он указательным пальцем провел по его боку, прослеживая самый длинный шрам, обозначившийся выпуклой кривой на коже. – Тем более то, что тебя касаюсь теперь только я… - Антон сглотнул, чувствуя, как губы сами собой растягиваются в стыдливой усмешке, а пальцы на ногах поджимаются от сладкого, впервые в жизни захватившего его с головой влечения. – Это заставляет закрывать глаза на многие запреты.
- Например? – Макс мазнул губами по его скуле, немного сдвинув повязку, чтобы поцеловать прямо под зажмуренным глазом. Боже, как ненавидел его Антон за то, как легко тот мог единым уверенным касанием губ, невинным жестом бережной нежности сводить с ума и сбивать ритм дыхания.
«Почему я так верю тебе, как никогда не верил себе?»
- Например, я тебя хочу, - слабо простонал Антон, задирая голову и подставляя шею под горячие губы, позволяя языку Макса пройтись по дрогнувшему от хриплого шепота кадыку. Тот подхватил Антона под бедра, донес до ванны, поставив под тугие струи теплой воды, шагнул следом, припирая Антона к стенке и жадно, уже не сдерживая себя, впился в его губы поцелуем. – Боже, что ты со мной творишь…
Сердце так колотилось о ребра, когда Макс повернул его спиной к себе, что Антон едва стоял на ногах. Он мокрыми ладонями цеплялся за плитку, вздрагивая и ерзая в объятьях оглаживающих рук. Макс прижал его к груди, Антон почувствовал поясницей полосу шрама на его боку и расслабленно откинул голову на его плечо, слепо тычась губами в щетинистый подбородок Макса и в каком-то безумном исступлении его целуя.
- Солнце, ты… - начал, было, Макс, но Антон его перебил, набираясь смелости и подталкивая его ладонь ниже, где как никогда требовалась умелая ласка: