Она приезжала из очередной экспедиции и привозила с собой дух древних цивилизаций, наследие прошлого и бессмертный опыт поколений. Ее подарками были оттиски следов древних животных и отпечатки реликтовых растений на застывших плитках доисторической лавы.
Она рассказывала о великом переселении народов так просто и обыденно, как будто это было вчера. Слушая ее, я понимала, что время многомерно, и то, что происходило и изменялось на земле тысячелетиями, запросто помещалось в моей комнате и маминых рассказах вместо сказки на ночь.
Я слушала о людях, которые строили дома в пустынях и на камнях, археологи определяли их характер и привычки по разрушенным стенам и разбитым изваяниям древних богов. Пересохшие русла рек и следы потоков древней лавы рассказывали о том, куда держали путь древние народы.
Я знала с младенчества, как было важно в те времена искусство разведения костра и почему нужно было дружить с духами пещер. Доисторическое солнце, выжигающее добела пустыни, и табуны диких лошадей, носящиеся по необжитым прериям, являли мою картину мира тех времен.
А словосочетания — великие руины, древние дожди, начало времен и первозданная тишина — были для меня реальны и ощутимы. Как наша веранда, опутанная диким виноградом, розы, которые разводили бабушка Аманда и тетя Бетси, и океан, который я каждый день видела из своего окна.
Наблюдая за своей мамой, я видела, как можно любить дело, которым ты занимаешься, и мечтала когда-нибудь так же полюбить свою профессию.
В вертолете меня стало клонить в сон, сказывалась бессонная ночь в волнении. Но дядя Санди вытащил из сумки большой пакет с пончиками и упаковки сока, и это взбодрило.
Пончиков хватало на всех, и Николас Ланг тут же припомнил Санди, что тот заставлял его худеть во время съемок прошлого фильма и даже приставил к нему специального человека, который не давал бедному Николасу Лангу есть.
— В этом фильме ты мне нужен добротный и упитанный, — улыбнулся ему Санди, — поэтому я приставлю к тебе человека, который будет тебя кормить насильно.
— Но это же нечестно, — горько пожаловался нам всем Николас Ланг, — я уже привык обходиться малым и держать себя в форме!
После четырех пончиков я опять стала думать о маме и о том, что надо обязательно напроситься в ее следующую экспедицию в качестве начинающего репортера. Потом я стала думать о Ванессе, почему-то о Маркусе, о бабушке Аманде, тете Бетси, дяде Санди и о том, кто заселится в дом слева от нас.
Через какое-то время я почувствовала, что моя голова лежит на плече у дяди Санди, и я подсознательно поняла, что сплю. Проснулась я от того, что дядя Санди очень крепко обнял меня и срывающимся голосом сказал:
— О нет. Только не это.
В тот момент проснулись все. Как сказал позже Санди Хоггарду Ричард Камер:
— Ну что, Санди, ты запомнил, как должен упасть настоящий вертолет?
Боль разлилась по всему моему телу, и вначале я не могла даже вздохнуть. Вертолет упал с малой высоты, а потому мы все отделались синяками, ссадинами, вывихами, сотрясениями и большими переломами.
Кэтрин Диас сломала руку, и именно ту, которую она и по фильму должна была сломать. А потому в дальнейших съемках им можно было уже не заморачиваться с гипсом.
Ричард Камер сломал ногу. А потому скакал все съемки за дядей Санди на костылях.
Николас Ланг и Дэвид Майер повредили спины. И если через неделю герой-любовник Николас Ланг был уже как огурчик, то оператор Дэвид Майер на два месяца слег в больницу и на съемки фильма не попал.
Санди Хоггард повредил левую руку, у него был открытый перелом, ему делали операцию, но он все равно не отменил съемок фильма. Это была та рука, которой он успел схватить меня и оттащить подальше от иллюминатора.
Как потом выяснилось, я пострадала больше всех. У меня были сломаны правая рука и левая нога. От того, что дядя Санди успел обнять меня и положить на себя, мой позвоночник остался невредим.
Ванесса как раз завтракала с бабушкой Амандой и тетей Бетси, когда по телевизору прервали программу и стали передавать репортаж об упавшем в местных горах вертолете.
Ванесса болтала с бабушкой Амандой и тетей Бетси о погоде, пила вкусный чай с травами и восторгалась сандвичами тети Бетси. Словом, скрашивала их одиночество как могла, когда бабушка Аманда сделала погромче звук телевизора.
По телевизору стали показывать во всех подробностях кадры с вертолетом, упавшим на заснеженный склон. Он упал в глубокий снег, и пока было не понятно, как там люди, которые находились в нем.
Бабушка Аманда стала причитать и качать головой. Но каково было их с тетей Бетси удивление, когда они увидели, как на эту новость прореагировала Ванесса. Она стала хватать ртом воздух, сползать со стула и пытаться уцепиться за скатерть. Она показывала пальцем на телевизор, и слезы встали у нее в глазах.
Но по телевизору уже и так передали, что в вертолете находилась съемочная группа режиссера Санди Хоггарда. И в вертолете были Ричард Камер, Дэвид Майер, Николас Ланг, Кэтрин Диас, Санди Хоггард и Доминик Соланг.
И тетя Бетси поняла только одно. Она поняла, что пока не может упасть в обморок, потому что в обморок уже упала бабушка Аманда.
Съемочную группу Санди Хоггарда вытащили из покореженного вертолета и доставили в больницу. С Кэтрин Диас случилась истерика, она стала кричать, что не сядет в вертолет, который собрался везти их в больницу.
Скажу сразу, что через несколько дней ей опять пришлось лететь на вертолете, который повез съемочную группу обратно в горы. Потому что жизнь продолжалась, съемки фильма никто отменять не собирался, и когда еще ей представится случай сниматься вместе с Николасом Лангом, было неизвестно.
Оператора Дэвида Майера положили на кровать без матраса и без подушек и растянули на каких-то растяжках. И пока никто не мог сказать, что у него со спиной.
А Ричард Камер долго рассказывал врачам, что его любимую правую ногу вовсе не надо заковывать в гипс, и он сам разберется со своей ногой. Но врачи объяснили ему, что тогда такой жгучий брюнет и красавец-мужчина навсегда останется хромым, и Ричарду Камеру пришлось согласиться на двухмесячный гипс.
А тетя Бетси привела в чувство бабушку Аманду, села за руль машины, и они поехали в больницу. Солнце жарило как ненормальное, прохожие спешили по своим делам, а две уставшие женщины ехали туда, где можно было узнать, что теперь будет с их любимой девочкой, которая впервые в жизни их ослушалась, и поэтому с ней случилась такая беда.
В больницу в срочном порядке был вызван друг семьи Барти Данг. Он должен был гневно посмотреть Санди Хоггарду в глаза и сказать, что тот поломал жизнь Доминик и наша семья не желает его больше видеть.
Но с Санди это не прошло, и бабушке Аманде пришлось самой смотреть ему в глаза и говорить эти беспощадные слова. Бабушке Аманде было очень тяжело, она любила Санди, как любят родного человека. Но она была обязана произнести эти слова.
— Вы не правы, — сказал Санди Хоггард, — это могло произойти с кем угодно.
Его лицо было разбито, рука в гипсе, голос хриплый и несчастный.
— Но с Доминик это произошло только по твоей вине, — сказала бабушка Аманда. — Это ты повез ее в горы без спроса!
— Вертолет так же мог упасть, если бы мы спросили вас.
— Я бы вас не отпустила!
— Вы не можете держать ее на привязи всю жизнь.
— Боюсь, что теперь по твоей вине ей придется забыть о многих радостях жизни.
Бабушке Аманде было очень плохо, такие несчастья были не для ее здоровья, но, если нужно, она умела быть беспощадной. И, как она справедливо считала, сейчас это было нужно.
— Врачи говорят, что Доминик скоро уже будет на ногах.
— Наша девочка в гипсе с ног до головы, и в этом году она уже пролетает с поступлением в университет! И еще неизвестно, какие будут последствия! И, если ты уважаешь мою старость, я требую, чтобы ты ушел из нашей жизни навсегда. Я никогда не прощу тебе того, что по твоей вине произошло.