Томас коснулся рукой ее волос.
— И у них красивая дочь.
— Спасибо, — вздохнула она. — Намучились они со мной. Кому хочется иметь дочерей?
— Иди сюда, — тихо позвал Томас.
Она поднялась и села на диван рядом с ним.
— Поведаешь мне нечто мудрое, Том? — спросила она шутливо.
— Нет, просто хочу тебя поцеловать.
Засмеявшись, она прильнула к нему.
— Не стану возражать…
Дайана перевернулась на живот, сложив руки под подбородком, и тихо спросила:
— Том? Почему у меня такое чувство, будто я парю?
Он медленно провел рукой по ее обнаженному телу. Дождь все еще лил, из окошка наверху падал тусклый свет. Он снова погладил ее по спине, собрал разметавшиеся пряди и улыбнулся. Его улыбка была светлой и счастливой.
Быстро перевернувшись, Дайана поудобнее устроилась в его объятиях и вздохнула.
— Бедная Рут, придется ей одной кормить лошадей.
Позже, нежась в ванне, Дайана, кокетливо посмотрев на Тома, который пристроился рядом с ней, сказала:
— Я всегда считала, что ванна должна быть королевского размера.
Он окинул взглядом огромное зеркало, синий кафель, большие фиолетовые полотенца.
— Твоя спальня и твоя ванна просто потрясающие. И вполне тебе подходят.
— Помню, какое у тебя было удивленное лицо, когда ты впервые сюда вошел, — хихикнула Дайана. — Ты ведь решил, что попал в… гарем.
— Никогда не видел гарема, — отозвался он, намыливая ей ногу.
Откинувшись на край ванны, Дайана лениво взбивала пену.
— Я согласилась бы стать наложницей, если бы ты был султаном. Особенно замечательно ты делаешь вот это… — мечтательно протянула она, когда он начал массировать ей спину.
— В гаремах, наверное, наоборот, — поддразнил он.
Дайана села.
— Если хочешь, чтобы я оказала тебе ту же услугу, то я готова.
Застонав, он ответил:
— Представляешь, чем все это может кончиться?
Она начала брызгать в него водой, а он крепко обнял ее и поцеловал долгим нежным поцелуем.
— Ну вот что, — заявила она, шутливо отпихивая Томаса, — я вылезаю из ванны, оставляю тебя одного и отправляюсь готовить роскошный обед. Это меня утомит так, что я ни на что не буду способна до… — Дайана небрежно махнула рукой.
— На что не будешь способна? — полюбопытствовал он и снова провел руками по ее телу.
— Том… — задохнулась Дайана. — Так нечестно! После этого я даже обед не смогу приготовить!
— Нет уж, тогда я прекращаю. Ведь у нас и ленча не было.
Она обворожительно улыбнулась, быстро поцеловала его и выскользнула из ванны.
Пока Дайана занималась обедом, Томас смотрел телевизор. Когда баранина была уже почти готова и по дому распространился восхитительный запах, ей в голову внезапно пришла идея. Прикрывая за собой дверь в спальню, она бросила через плечо:
— Я сейчас, Том. Почему бы тебе не налить нам по бокалу вина?
Через пятнадцать минут Дайана посмотрела на себя в зеркало. Тонкое шерстяное платье цвета слоновой кости с длинными рукавами красиво облегало фигуру. Широкий кожаный пояс бронзового цвета подчеркивал тонкую талию. Она надела бронзового цвета туфли на небольших каблучках, а волосы заплела в косу. В ушах ее поблескивали жемчужные капли, шею украшала нитка жемчуга, а запястье — тяжелый золотой браслет. Она умело подкрасилась и надушилась модными духами.
Глубоко вздохнув, Дайана подошла к двери, собираясь эффектно выйти на «сцену», и тут раздался звонок телефона. Она остановилась, ожидая, что сейчас Том позовет ее. Но он стал говорить по телефону сам. Тихо открыв дверь, она увидела, что он стоит к ней спиной, внимательно слушает и что-то записывает на обороте старого конверта.
— Да, через Лондон, — услышала она. — Да… Нет, сегодня уже поздно, я не успею в Бристоль. Лучше завтра рано утром… Да… Нет… Можете мне перезвонить по этому номеру. — Пока. — Положив трубку, он сделал еще какие-то пометки, а потом обернулся в ее сторону с хмурым видом.
— Том? — У Дайаны внезапно пересохло в горле.
Он увидел красивое платье, элегантную прическу, тщательно наложенную косметику, сияющий жемчуг, оттенявший ее гладкую светлую кожу… Ей показалось, что он тяжело вздохнул, прежде чем ответить:
— Боюсь, мне придется срочно улететь.
Дайана, стараясь не выдать охватившего ее отчаяния, спокойно сказала:
— Да, я слышала. Хорошо, что я приготовила пир, правда?
— Дайана…
— Не говори ни слова, Том. Давай наслаждаться моментом.
Она трещала без умолку, пока они ели баранину и лимонный пирог, но постепенно ее запас веселья истощился.
Том убрал со стола тарелки, поставил на плиту кофейник и присел напротив нее.
— Дайана. — Он накрыл ее руку своей.
Она отвернулась и еле слышно произнесла:
— Все кончено, да, Том? Что ж, может, оно и к лучшему.
— Ничто не мешает нам поддерживать отношения, — тихо промолвил он.
— Мешает! — ответила она слишком резко. — Том, мне кажется, лучше разрыв… Я… — она с трудом подбирала слова, — не уверена, о чем ты думал, может, хотел, чтобы я сидела и ждала, когда ты надумаешь навестить меня… Но я не могу. Мне это не подходит.
— Да, Дайана, — печально отозвался он. — Не надо было ничего начинать…
Она улыбнулась, хотя глаза ее были полны слез.
— Наверное, ты прав. Но мне так не хочется думать. Не волнуйся, со мной все будет в порядке.
Том встал, обошел стол, поднял ее и привлек к себе. Дайана не смогла сдержать слез и заплакала.
— Ну вот. — Голос ее все еще дрожал, но к ней вернулось прежнее самообладание. — Буря кончилась. Прости. Знаешь, мне хочется верить, что я что-то сделала для тебя. Помогла расслабиться, немного повеселила. Мы неплохо провели время, да, Том?
— Надеюсь, ты почувствовала, как много все это для меня значило, дорогая.
— Мне бы так хотелось… — прошептала она, но тут же взяла себя в руки. — Том… если есть ночной рейс, я могу отвезти тебя в аэропорт.
Она почувствовала, как он весь напрягся.
— Дайана, я…
— Пожалуйста, Том, — промолвила она с тихим отчаянием.
Приподняв ей подбородок, он заглянул в ее глаза, а потом на мгновение закрыл глаза сам.
— Ладно, но тебе вовсе не нужно отвозить меня, я вызову такси…
— Нет.
— Дайана, идет дождь, и…
— Меня это не волнует. Я могу заехать к родителям по дороге назад, даже остаться у них на ночь. Пора бы их навестить, они же наверняка умирают от любопытства, — произнесла она.
Томас легонько коснулся ее губ пальцем.
— И что ты им скажешь?
Она пожала плечами.
— Что сын Спенсера Уильямса — очень симпатичный мужчина… но он не для меня.
— Дайана…
— Нет, Том, хватит, — упрямо промолвила она, привстала на цыпочки и быстро поцеловала его. — Ну так, ты сам позвонишь в аэропорт, пока я соберу вещи, или, считаешь, что это должна сделать я?
— Пожалуй, я высажу тебя здесь, — сказала Дайана.
Аэропорт сиял огнями, отражавшимися в каплях дождя на ветровом стекле; «дворники» работали без устали.
Дайана не успела переодеться, на ней было вечернее платье цвета слоновой кости, а поверх него — плащ. Ей было холодно.
Уильямс не сразу вышел из машины.
— Том, — с трудом выдавила она, — у тебя не так много времени.
— Дайана… — он взял ее руку в свою, — поверь мне, если бы я мог измениться ради кого-то, это была бы ты. Это я виноват во всем, что с нами произошло. — Уильямс заглянул ей в глаза, увидел растерянность и печаль. — Постараюсь не осложнять…
— Не надо, Том, не продолжай.
— Прощай, моя принцесса. — Поцеловав ее ладонь, он открыл дверцу.
Последнее, что увидела Дайана, это спину Томаса Уильямса, его широкие плечи. И он скрылся из виду…
Через неделю появилась Энн, сообщив, что переезжает в Лондон. Она вернулась за своими вещами. Генри вот-вот должны были выписать из больницы, и она перебиралась к нему, чтобы ухаживать за выздоравливающим.