Матери ничего не говорил - у неё своих проблем хватало, сестра приезжала лишь на выходные, а отец сутками работал. Я же неожиданно нашел себя в чтении и учёбе. Раньше для занятий не находилось времени: с утра школа, потом мимолётом домашняя работа (в моём случае — перекладывание учебников из портфеля в шкафчик и наоборот), вечером «гульки» и пьянка с друзьями до утра, что взять - пацан. Хах… хотя, я и так пацан, но если сравнить сейчас и тогда - небо и земля.
По крайней мере, хотелось бы на это рассчитывать.
С января перед школой в спортивном костюме на голое тело каждое утро стал пробегать несколько кругов по нашему футбольному стадиону, по мере тренировок преодолевая всё большее расстояние.
Никогда не думал, что стану таким…
Нет, признаюсь, поняв, насколько я влип, пару дней подряд позорно ревел в подушку, предварительно включив в своей комнате тяжёлый рок на полную катушку, чтобы никто не слышал безумной истерики. Однако, и она закончилась, я же не какая-то плаксивая девица, чтобы постоянно лить слёзы в подушку и рассказывать о своих проблемах плюшевым медведям, которых у меня, кстати, никогда не имелось в наличии. В конце концов, пришлось понять непреложную истину: «Каждый из нас предан - кому-то или кем-то».
Мать время от времени интересовалась, удовлетворяясь ответом: «На улице делать нечего», а когда приезжала сестра, я изображал прежнего веселого балбеса. И с каждым разом получалось всё хуже. В конечном счёте, она заметила, но, аналогично матери, после нескольких расспросов поняла, что не получит вдумчивого ответа. Отца во вменяемом, «рабочем», состоянии мы видели едва ли не раз в месяц. Он начальник одной компании и редкостный трудоголик.
Но самым болезненным стало другое… Тёмка… Мы с ним други чуть ли не с пелёнок. Проживая в соседних подъездах, вдобавок, будучи равными по возрасту, невозможно не подружиться. Вместе дома, вместе на улице, вместе: сначала в садике, потом в школе… Мы и в универ один собирались пойти. Он меня Мишкой называл, я его так же мягко — Тёмкой. А теперь Тёмка избегал не только специальных, но и случайных прикосновений, в каждом движении, каждом слове находя какой-то подтекст.
Отдалился от меня, стал чужим, что ранило больше всего, не понимал: моя «сомнительная» ориентация не означает, что я стану домогаться каждого встречного. Он тоже такой глупый… А теперь прошлое не важно, при моём-то непреклонном желании попробовать, отчаянно попытаться начать жизнь с чистого листа. Стать художником, сценаристом и писателем собственной жизни, не позволяя кому-то принимать за меня важнейшие решения.
Насчёт побега думал долго, стараясь просчитать всевозможные варианты. И не представлял бы свою дальнейшую жизнь, если бы не завещание деда: написанное не то, чтобы тайно, но, кроме бабушки, меня и нотариуса, свидетелей не имелось. Похоже, родители понятия не имели о жилплощади в столице Украины. Сам дед около года назад передал мне дарственную вместе со своим дневником, большой связкой ключей и указанием помалкивать до поры до времени. Не знаю точно, что он разглядел в моих глазах, но, наверное, правду.
Мне дом почему-то представлялся маленьким однокомнатным жилищем, со всех сторон ограждённым забором…
Эдакая большая собачья будка. В Киеве же, а там квартиры ого-го какие дорогущие!
За дедушкин дневник взяться не успел — раньше считал маразматической причудой, но сейчас, используя дарственную, считаю себя обязанным узнать о доме, как мне казалось, обязательно упомянутом в дневнике.
Естественно, я боялся ехать один, однако ещё сильнее страшился задохнуться от невозможности расслабиться и побыть собой. Надеюсь, поговорка «Язык и до Киева доведёт» окажется правдой. Правда, вначале нужно собрать вещи, а значит, пойти домой.
Докурив сигарету, отбросил окурок на землю и потянулся: слава Богу, сегодня выходной, поэтому можно смело валить хоть за границу. Думаю, сестра объяснит родителям причину моего спешного бегства. Сама понимает – со мной что-то не так. Нужно лишь переждать где-нибудь до ночи, а тогда тихо прошмыгнуть к себе в комнату и собрать вещи. Благо, ключи лежат в кармане.
Идея, где провести время, пришла мгновенно. Во-первых, нужно забрать документы из школы – какого бы дурака я там из себя не корчил – чтобы лишний раз не трогали, необходимо получить образование, пусть, в другой школе. И, во-вторых, съездить на ближайший вокзал за билетом в Киев. Паспорт есть - значит, дадут. Вот и нашлось подходящее занятие до вечера.
В школе проблем практически не возникло: директриса хотела настоять на присутствии родителей, но я оказался упрямее, к тому же, её рабочее время подходило к концу. С билетами всё прошло ещё лучше. Час до нашего областного центра, ещё пятнадцать минут до вокзала, ожидание очереди, а за ним - покупка места на завтрашнем поезде. Сегодня мне определённо везёт.
Домой вернулся почти ночью. Посидел на лавке, закурил сигарету и бездумно смотрел на дорогу, наблюдая за идущими людьми и проезжающими мимо машинами. Почти никто из прохожих не оборачивался, спеша по своим делам. Странно уже ощущать себя бездомным, со сжатыми ключами в кулаке. Боязно понимать, что твоя жизнь в твоих руках. И свобода тоже, только вот что с ней делать?
При двойном щелчке замка дверь тихо отворилась, позволив мне войти. Все спали - сейчас далеко за полночь. Кажется, мать за меня не беспокоилась — она знала, вернее, думала, мол, я могу перекантоваться у друзей. Разувшись, я в который раз обрадовался, что моя комната самая первая… после туалета. Зайдя внутрь, закрыл дверь, зажигая свет. Потом для удобства снял куртку и полез под кровать, где должна была лежать дорожная сумка. Она с выдвижными колёсиками, поэтому тащить её до вокзала в руках не придётся.
Расстегнув длинную молнию, начал складывать внутрь самое необходимое: вещи на первое время, ноут, модем, заработанные на подработке деньги, дневник деда, смартфон, зарядки для него и ноута, пару наушников, две флешки…
И понял – больше брать нечего. У меня просто не имеется настолько ценных вещей, чтобы ими дорожить. Но потом, вспомнив, подошел к шкафу с дисками и достал оттуда DVD-RWшку. Запись нашей с Тёмой поездки в летний лагерь. Открыв диск, обрадовался наличию моей любимой фотографии внутри. Нет, я не сентиментальный, мне всего лишь хочется оставить в памяти хотя бы образ дорогого мне человека.
Я не влюблён в него, просто мы понимали друг друга с полуслова-полувзгляда. Мы были не всего-то «друзьями», а «лучшими», и это много чего значит. Значило. Он, конечно, не догадывался о моих тщательно скрываемых тараканах. Сначала сохранять тайну удавалось с трудом, но потом попривык обходить тему стороной, смеяться над пошлыми шутками, обнимать «левых» девчонок.
Осознание своей нетрадиционной ориентации пришло совершенно случайно: в И-нете наткнулся на какую-то гейскую порнушку. Мне тринадцать с половиной минуло – интересно - поэтому решил полюбопытствовать. Включил, засмотрелся… и понял – у меня стояк. Долго не мог отойти от шока - хорошо хоть, ни сестры, ни родителей дома не было.
Потом дошло, что девушки меня не возбуждают. Они мне просто не нравились. Тогда-то я наткнулся на слэш. «Что естественно, то не безобразно» - думалось тогда, а сейчас я окончательно решил: лучше останусь один, чем стану заниматься сексом с гомиками. Меня от собственного влечения буквально воротит, а если встречу такого же, даже не знаю, что сделаю - то ли покалечу, то ли просто прикончу, чтобы бедняга не мучился.
Положив диск на самое дно, закрыл сумку, а подняв, слегка удивился её лёгкости. Ну да, я же почти ничего не взял – уезжаю налегке. Поколебавшись пару секунд, поставил её обратно и сел на пол, «на дорожку». Опустив голову, задумался.
Угу, убегать правда страшно. Кто я без родителей? Да, никто, ноль без палочки. Если не найду подработку, то сгину и помру. Но и здесь не останусь - не могу…. Я не наивный школьный бэд-бой, я изменился - не знаю, в лучшую ли сторону, но изменился.
Когда я, собираясь вставать, снова поднял голову, то увидел сестру в любимой розовой пижаме с медведями. Она, прислонившись к дверному косяку, задумчиво глядела на меня.