Глеб Кириллович гнал от себя подобные мысли, но они были навязчивы и все равно лезли, будто клопы на свежую кровь.
Майор Коробов терпеливо дожидался приближения начальника лагеря. Поздоровались они сдержанно, почти сухо. Лавров обратил внимание на то, что Коробов никогда не начинал говорить первым, он умело выдерживал паузу, при этом смотрел прямо в глаза собеседнику, и создавалось ощущение, что он дожидается немедленного доклада. Полковник Лавров, не выдерживая взгляда колючих нацеленных глаз, всегда первым прерывал молчание.
В этот раз Глеб Кириллович решил держаться до конца. Пауза все длилась, а сдаваться Коробов не собирался. В конце концов затянувшееся молчание стало почти неприличным, и в этот самый момент Коробов слегка улыбнулся, как бы подбадривая. Мол, ну что же ты, полковник, медлишь? И Лавров не выдержал, заговорил спокойно и размеренно:
— Грузовик с контейнером подъедет около пяти вечера. — Он замолчал, но, так и не дождавшись ответа, продолжил: — У нас все готово.
— Хорошо.
Под словами «все готово» подразумевалось выдвижение автоматчиков навстречу грузовику. Солдаты растянутся в длинную цепь, находясь друг от друга в пределах визуального наблюдения, чтобы встретить подъезжающий автомобиль.
— Ладно, я пойду, у меня дела! — И, коротко кивнув на прощание, полковник затопал в обратную сторону.
Немалая неприятность заключалась в том, что уже третий месяц Лавров не мог добиться выполнения плана по добыче палладия. План без конца повышали. Начальнику лагеря приходилось собственными силами разведывать перспективные месторождения, для чего он привлекал к работе заключенных-геологов. И не зря. Повод для оптимизма все же был: пару месяцев назад два расконвоированных геолога заявили, что обнаружили перспективную жилу, сплошь состоящую из палладиевых минералов. В доказательство они даже приволокли пятикилограммовую друзу, усыпанную черными кубическими кристаллами. Вещь эта была, безусловно, красивая, она производила впечатление на всякого. Лавров даже торжественно установил ее в своем кабинете, но, как впоследствии оказалось, эта друза была едва ли не единственной из той «перспективной» жилы. А ведь он уже успел сообщить о новом месторождении в центр!
На следующий день после обнаружения жилы Глеб Кириллович пригнал к этому месту около трехсот заключенных с кирками и велел не пропускать даже самого крохотного гнезда, но жила оказалась небогатой.
Война заканчивалась, немцев добивали в Германии. Наверное, в стране произошли какие-то существенные перемены, если теперь требовалось столь значительное количество платиновых металлов. Раньше такого не наблюдалось. Причем изумруды, которым они частенько сопутствовали, воспринимались всего лишь как сопутствующее сырье, и богатая ими порода безо всякого сожаления свозилась в отвалы.
Послабления наблюдались даже в содержании заключенных. Взять хотя бы тех же самых бедолаг-геологов. Ведь до войны каждому из них за ошибочные прогнозы о запасах месторождений давали по пятнадцать лет лагерей. Однако сейчас толковые специалисты вдруг неожиданно стали востребованными и теперь, уже в качестве расконвоированных, занимались поисками платиновой руды, уходя от лагеря за многие километры. Да и за профессиональные ошибки сейчас карали куда меньше прежнего — попеняют малость и отправят геолога дальше сбивать ноги в маршрутах.
Хозяйство у Лаврова было огромным. Помимо лагеря, в окрестностях которого шла заготовка леса, в его ведении было четыре карьера. В первом добывали асбест, в вот во втором, третьем и четвертом велись разработки платины и этого клятого палладия.