- Называй вещи своими именами: ты, долбоеб, - все еще кипя, прошипел Крис, свободной рукой неосознанно теребя серебряное колечко в мочке уха. Пускай остывал он долго, но сейчас старался держать себя в руках.
Вообще-то, насмешки были вдвойне обидней, потому что парень дико волновался, что не скажешь по его виду. Даже не потому, что он признавался в любви парню – с этим-то как раз проблем нет, с кем он только не спал за свои двадцать три года. Проблема была в том, что он вообще признавался В ЛЮБВИ. Для такого, как Крис, уже осознать эти чувства – два дня запоя.
Так что отступаться теперь он не собирался.
- Проржался? – выдохнул он.
- Проржался, - на Криса посмотрели два дерзких зелено-желтых глаза.
- Не хочешь ничего мне сказать?
- А что я тебе должен сказать?
- Ну ты уж, блять, придумай, пока я тебя прямо здесь не изнасиловал, - на полном серьезе посоветовал Митц. Он, в принципе, действительно мог бы поиметь его прямо здесь, и плевать было на тех несчастных, кто посмеет их побеспокоить – им потом будет очень и очень плохо. А если уж и в драку полезут, то родной складной нож всегда в кармане. – Ну? Тебе что, так часто признаются в любви такие, как я, что ты уже перестал обращать на это внимание?
- Ох, простите, пожалуйста, что я не знаю, что мне ответить на признание парня, даже не так - ПАРНЯ-гопника, который является грозой универа, - тут Доминик прикусил язык, поняв, что спалился. Чуть-чуть.
Крис на секунду сощурился, весьма скептическим взглядом окидывая щуплого по сравнению с ним паренька и мысленно прикидывая его шансы на победу в возможной драке. Хм, да тут и так понятно. А это наводит на определенные мысли.
- Слушай… - даже задумчиво протянул Митц, - ты что, реально с головой не дружишь? Тебе так охота нарываться на грубости? Заметь, хуйня, я ведь тут даже пытался быть вежливым, блять, сдерживался как-то, - он внезапно широко ухмыльнулся и склонился над Домиником, хрипло выдыхая ему в губы: - А теперь повтори, как ты меня назвал?
- Э-э, гопником? Да, кажется, так, - Доминик с каждой секундой осознавал, что нарывается все больше и шансы уйти живым у него с каждой секундой росли в обратной пропорциональности каждому его слову. В общем-то, он не думал, что Крис плохой парень или что-то типа того, но на гопника-то он уж точно смахивал. - Тебе что, никогда этого не говорили? Ну, прости-прости, что открыл глаза, - “язык как помело” - это было про Ника. Если он начал кого-то подстебывать - остановиться было нереально сложно. И пусть бы его потом совесть замучила за неосторожные слова, он бы все равно их произнес.
“Кажется, все же прощай, жизнь”, - подумал Ник и крепко зажмурился.
Длинные пальцы со сбитыми костяшками сжались на горле Ника, а в следующую секунду парень уже был впечатан в стену – Крис даже не побеспокоился о том, что Нику может быть больно. Впрочем, почему «может быть»? Ник человек, ему по-любому больно от такого резкого удара.
Митц, раздраженно ухмыляясь, приблизился к лицу парня, на несколько долгих мгновений останавливаясь, чтобы рассмотреть его поближе – особенно заинтересовали недлинные, но пушистые подрагивающие ресницы.
- Нет, я знал, конечно, что ты наглый, но чтоб настолько, что даже чувства самосохранения нет… Это уж слишком, - из его горла вырвался нехороший смешок, и Крис внезапно склонился, бесцеремонно целуя его, одновременно с этим несильно, но ощутимо заезжая ему кулаком по почкам, чтобы не сопротивлялся и открыл рот. Он же не был идиотом, чтобы терять такую прекрасную возможность.
Ник согнулся от боли, и рот рефлекторно приоткрылся, пропуская наглый бесцеремонный язык. Не то чтобы ему было неприятно, но больно и противно - ощутимо. Он чуть расслабился, съезжая вниз из-за также ослабшей хватки Криса и… со всей дури заехал ему коленом между ног. Прием пусть и женский, но действенный: тот охнул, зашипел, заматерился, схватился за пах, а Ник тут же ноги в руки и бегом метнулся к двери - подальше от этого психа, пока ему еще не досталось. Затылок болел очень сильно, отдавая болью где-то в переносице, а рот саднило из-за жесткого поцелуя, разодравшего все ранки на многострадальных губах.
Ник быстро сбежал по лестнице, так, что только пятки сверкали, опасаясь, что псих будет его преследовать, и повернул на выход из универа.
Крис, однако, преследовать свою «жертву» даже не думал – кое-как дохромал до подоконника и вновь уселся на него, ладонью потирая пах и кривясь от боли, но все же изредка довольно ухмыляясь. Особенно широко, когда заметил выбегающего из универа Ника – выход был как раз под окном, и видно из него все было прекрасно.
Впрочем, ничего удивительного в поведении Доминика он не видел. На самом деле, он даже не собирался до него домогаться – это вышло, можно сказать, спонтанно – Митц попросту себя не удержал. Но вовсе об этом не жалел – он прекрасно знал, в кого влюбляется. Даже больше… Он знал о нем абсолютно все, включая время, когда парень ложится спать и когда идет ужинать. Влияние его семьи это вполне позволяло.
Еще раз довольно ухмыльнувшись, Крис соскочил с подоконника, провожая взглядом Ника, и тоже начал спускаться по лестнице – несмотря на то, что сегодня у него должна быть еще одна пара, идти на нее он не собирался.
Зато собирался сделать кое-что поинтереснее… И полезнее.
========== Глава 2. ==========
Доминик занимался ничем. Само по себе занятие было довольно увлекательное, но лишь со стороны. А Нику же было неимоверно скучно. Он лежал на кровати на животе, уставившись в ноутбук. В ушах, как, впрочем, и во всем доме, гремела громкая музыка – что-то заунывно-депрессивное, до соплей романтичное. Да, Ник любил такие песни, попсовые, про любовь. Потому что был романтиком, верил в великую Любовь и ждал ее как манны Небесной. Только вот любовь опаздывала уже лет эдак на пять, что не могло не удручать.
Парень переключил в плейлисте на другую мелодию, теперь уже плавную и без слов – классика. Он ею никогда не гнушался, не презирая, а даже немного любя. Перевернулся на спину, закинул руки за голову и глубоко вздохнул. В доме никого не было, кроме него – мать была на работе, как, впрочем, и отец. Они всегда задерживались. А парень медленно впадал в привычную депрессию.
В моменты, когда Доминик оставался один, он никогда не улыбался, как на публике. Жизнь казалась дерьмом, школа – адом, мир – катастрофой. Жить не хотелось совершенно, потому что ничего не происходило. Ни-че-го.
Прошло уже три дня с того эпичного побега от местного гопника. Крис больше не пытался его словить, а Ник и не пытался попасться – зачем? Чтобы его там и прикончили?
Но было какое-то разочарование. Ведь Нику никогда не признавались в любви, Митц стал первым и пока единственным. При всей своей внешней привлекательности и улыбчивости, Ник ни с кем не встречался, а тем более спал. Нет, он дружил с девчонками, они иногда странно косились, шушукались, но признаваться боялись, держа его за какого-то надменного красавчика. Строго говоря, по мнению самого Доминика, он и красивым-то не был. Симпатичным максимум, но не более.
Ник повернул голову в сторону и уставился в зеркало шкафа, стоявшего напротив. Ничего необычного там не отразилось – мягкие черты лица, курносый нос и зелено-желтые глаза. Вот глаза свои Ник любил, пожалуй, это было единственное, что он в себе обожал – этот красивый переливчатый цвет. А вот большие девчачьи губы ненавидел – особенно выпячивающуюся нижнюю губу, которую он всегда кусал.
Ник снова глубоко вздохнул и улегся обратно на живот, снова утыкаясь взглядом в ноутбук.