Он играл на ците, и его пальцы бегали по струнам с необъяснимой ловкостью.
Маленький складный индус в красном тюрбане, сверкнув глазами на Джанет с явным восхищением, приблизился с угодливой улыбкой:
– Столик, мистер Драммонд? Желаете поужинать?
– Нам, пожалуйста, отдельный кабинет, – ответил ему Драммонд.
Пока шли между столиками, все взоры поворачивались вслед Джанет, слышались вздохи восхищения и даже аплодисменты.
Они сели лицом друг к другу за небольшой латунный столик, занавесь из бусинок частично скрывала их от взоров посетителей, и Драммонд сделал заказ.
Еда оказалась простой, но изумительно вкусной. Цыплята были так наперчены, что у Джанет перехватило дыхание. Ей пришлось все запивать холодной водой, предусмотрительно принесенной хозяином, чтобы потушить пожар во рту.
Потом им подали зеленые манго в сиропе и наконец йеменский кофе мокка, лучший в мире, в тонких изящных чашечках.
– Вы довольны? – спросил Драммонд, закуривая сигару.
Она кивнула, сверкая глазами:
– Изумительно, просто незабываемый вечер.
– Здесь еще будет представление определенного сорта, – сказал он. – Хотите посмотреть его?
Она безошибочно определила вызов в его тоне и немедленно отреагировала:
– Никогда не отказывалась от новых впечатлений с тех пор, как научилась ходить.
– Ну тогда устраивайтесь поудобнее.
Внезапно раздалась дробь барабана, огни немного притухли, и наступила тишина. Все замерли в ожидании и хором вздохнули.
И вот сзади из-за занавеса появилась женщина и остановилась на мгновение, рисуясь темным силуэтом против света.
– Сайда, Сайда! – пронеслось по комнате.
– Одна из немногих нынче живущих великих танцовщиц, – прошептал Драммонд. – Ей пятьдесят, но разве скажешь по ней.
Правая рука танцовщицы медленно поднялась, мелодично зазвенели колокольчики. Музыканты тут же отозвались звуками таблы и циты, и Сайда начала продвигаться вперед к центру зала, чувственно покачиваясь.
Ее лицо было сильно накрашено и по традиции хранило одно и то же застывшее выражение, движения танцовщицы были движениями молодой трепетной девушки.
Постепенно музыка убыстряла темп, Сайда двигалась в том же ритме, покачиваясь из стороны в сторону и одну за другой сбрасывая с себя шелковые одежды, пока не осталась в одной набедренной повязке.
Она замерла, музыка стихла, и аудитория оцепенела в ожидании. Барабанщик-табла пальцами выбил длинную монотонную дробь, и танцовщица стала раскачиваться, подняв руки над головой и ритмично хлопая в ладоши. И все присутствующие тоже начали раскачиваться и хлопать в ладоши с криками восхищения.
Она делала круг за кругом, все ускоряя темп, и пот блестел на ее теле. Потом резким жестом она сорвала набедренную повязку и упала на колени перед грузным, богато одетым коммерсантом, который сидел за низким столом с двумя приятелями, развалясь на подушках.
И тут воцарилась тишина, а потом барабан снова зазвучал, на этот раз тише, но все более и более возбуждающе, а танцовщица извивалась, выставив перед верзилой острые груди и двигая ягодицами и коленями так, чтобы отползать назад и удаляться от его протянутых рук. В толпе раздался громкий крик.
И все-таки коммерсант схватил Сайду, и его пальцы впились в ее ягодицы. Толпа взревела, и барабан затих. Она выскользнула из его рук, вскочила, пробежала назад и скрылась за занавесом.
Музыканты снова заиграли, на этот раз более сдержанно, и посетители опять принялись за еду, обсуждая увиденное со смехом и прибаутками. Драммонд как-то странно побледнел.
– Я же предупреждал вас, – сказал он. – Вы хотели видеть настоящую Индию, а это страна, где к сексу относятся как к ежедневной потребности, вроде еды и питья, а потребности нужно удовлетворять, вот и все.