Роберт Бирн
Расселу Бирну
Часть первая
Страх
Глава 1
Плотина высотой свыше двухсот пятидесяти метров в глубоком ущелье Сьерра была самой высокой в США и самой высокой насыпной плотиной в мире. Через пять лет после завершения строительства она перенесла ряд небольших землетрясений. Стрелки сейсмографов в северной Калифорнии задрожали в восемь двадцать утра, тогда был зарегистрирован первый из двадцати девяти небольших толчков. А через пять часов основной толчок силой в 5,5 балла по шкале Рихтера заставил звенеть посуду в районе площадью 518 гектаров. Колебания почвы, продолжавшиеся семь секунд, обеспокоили главным образом находившихся в тот момент в помещении, а большинство оказавшихся на улице приписали их проходившим поездам или грузовикам. Рыбаки и любители водных лыж на озере Граф Уоррен, как называли водохранилище позади плотины, вообще ничего не заметили.
Ужас испытал только один какой-то турист, пересекавший луговину на склоне горы в восьми километрах юго-западнее плотины, как раз в эпицентре землетрясения. Вздыбившаяся земля сбила его с ног, и, чтобы не скатиться вниз по склону, он что есть силы вцепился в траву. Репортеру из сакраментской «Би» он потом рассказывал: «Это было нечто вроде попытки удержаться за плот в бурном потоке. Лежишь и думаешь: а нет ли там впереди какого-нибудь водопада? В земле открылась трещина, и я увидел, как ее края трутся один о другой. Я слышал, как с деревьев падали ветки и по склону катились камни».
Эта трещина в луговине обозначила неизвестную до тех пор расселину в поверхности скалы, получившую название «разлом Паркера», по имени туриста, заметившего ее первым. Разлом уходил в северо-восточном направлении и был заметен на поверхности на протяжении примерно километра. Геологи обнаружили, что почва сместилась на пятнадцать сантиметров по горизонтали и на восемь по вертикали. Согласно исследованию, проведенному геологической службой США, «разлом Паркера», возможно, уходит под плотину в ущелье Сьерра.
* * *
Бытует мнение, что большие водохранилища, в которых объем воды непостоянен, нередко оказывают сейсмическое влияние. Геологической службой США проведены исследования, в результате которых получен график, обобщающий все землетрясения, отмеченные в окрестностях плотины со дня окончания ее строительства, а также изменения уровня воды в водохранилище, причем самые высокие уровни наблюдались весной, а самые низкие осенью. Никакой взаимосвязи между уровнями и землетрясениями не обнаружено, а это означает, что землетрясение, поставившее под угрозу плотину, не было вызвано самой плотиной.
Хотя ущерб, нанесенный землетрясением, был невелик, известие о нем попало в заголовки новостей в округах Каспар, Буттс, Саттерс и Юба. Репортеры, умеющие копать глубже, описали сады близ Уитлэнда, где плоды осыпались с деревьев, да панику пернатых в птичнике в Рио-Озо. Там тысяча индеек метались так, что три сотни из них оказались серьезно раненными, и их пришлось прирезать.
Из людей медицинская помощь понадобилась двоим: на электрика из Грасс-Вэлли, стоявшего на коленях на полу своей кухни, свалились стенные часы, и женщине в универмаге городка Роузвил рухнувшая полка с консервированными персиками повредила палец на ноге. Чтобы при таком дефиците плохих новостей развернуться как положено, газетам пришлось посвятить передовые статьи тому, что могло бы произойти, окажись землетрясение посильнее или случись оно в каком-нибудь другом месте. Выходившая в Юбе и в Мэрисвиле «Вэлли геральд» заметила, что современная цивилизация вообще существует по милости сил природы, по сравнению с которыми плоды человеческого труда ничтожны.
Но единственно важным событием мог быть прорыв плотины, и мысль об этом бередила сознание Уилсона Хартли, начальника полиции Саттертона, городка с шестью с половиной тысячами жителей, расположенного на реке Сьерра-Кэньен ниже плотины. Хартли был местным полицейским, ответственным за общественную безопасность, и в случае катастрофы или угрозы таковой на него, а не на окружного шерифа, свалилась бы эвакуация саттертонцев. В его архиве хранилась карта наводнений, переданная ему, согласно закону штата, службой прогнозирования чрезвычайных ситуаций в Сакраменто. Владелец всякой крупной дамбы должен учитывать возможную угрозу внезапной катастрофы, а также размеры наводнения, которое за ней последует. На карте было показано, как высоко может подняться гребень водного потока и за сколько времени он доберется до важных объектов, расположенных ниже по течению. Но такая информация ценна для тех, у кого достало бы времени прореагировать, а саттертонцам она годилась разве что для мрачных шуточек. Случись наводнение, Хартли и его подчиненным пришлось бы столкнуться с потоком глубиной в сто пятьдесят метров, который в считанные минуты накрыл бы их с головой. Едва ли успели бы схватить свои четки и помолиться.
Землетрясение застало Хартли за письменным столом. Он отложил авторучку и внимательно посмотрел на окно, которое начало с шумом дребезжать. Небольшая ваза с цветами, которую секретарша этим утром поставила на его стол, закачалась из стороны в сторону и завалилась набок. Он подхватил ее левой рукой, а правой успел спасти стопку бумаг, не дав им промокнуть в расползавшейся от вазы лужице. Первым делом ему пришло в голову, что компания «Митчелл бразерс» устроила на своей каменоломне какой-то незаконный взрыв, но поскольку окно и пол продолжали трястись, он понял, что это нечто иное. Хартли поднялся из-за стола, стараясь не думать о самом худшем. В дверях его кабинета возник полицейский.
– Ты тоже это почувствовал? Ведь у нас только что было землетрясение.
– Верно, – ответил Хартли. – Так что теперь нам, возможно, придется принять ванну.
Они подошли к окну. И хотя плотина находилась почти в километре, им пришлось задирать головы, чтобы увидеть ее, неясно вырисовывающуюся над деревьями подступающего к ней холма. Плотина была невообразимо огромной, выше восьмидесятиэтажного дома, грандиознее, чем дамбы в Грэнд-Коули и Боулдере вместе взятых. И только лезвиеподобная прямизна ее гребня, протянувшегося на два с половиной километра и резко выделявшегося на фоне неба, говорила о том, что она дело рук человеческих. Ее гигантский фасад, обращенный к нижнему бьефу, напоминал огромного степного зверька, наклонившегося градусов на тридцать. Оба внимательно осмотрели плотину.
– Она все еще на месте, – сказал Хартли. – Настоящий монолит.
– Горы разрушатся раньше, чем она сдвинется. Эту малышку строили на века.
– Ну, инженеры всегда так говорят. И все равно, если бы это не вызвало в городе паники, я бы перетащил свою контору на более высокое место.
Когда они отвернулись от окна, свет над их головами замерцал и погас.
Через четыре дня после землетрясения самолет компании «Пан-Америкэн» рейсом из Лондона приземлился в Лос-Анджелесе. Среди встречавших был и газетный репортер с блокнотом в руке и диктофоном, свешивающимся с плеча.
– Это сварливый ублюдок, – сказал ему редактор городской газеты, давая задание, – но у него острый язык, и он не стесняется высказывать свое мнение. Не обращай внимания на его шпильки и получишь несколько цитаток, которые мы уж сумеем использовать.
Репортер с интересом наблюдал, как в открывшейся двери самолета показался мужчина, которого он поджидал. Движением плеча отказавшись от помощи стюардессы и умело управляясь со своими алюминиевыми костылями, он перекинул ноги через ступеньку и, ловко маневрируя, оказался в кресле-качалке. Теодора Рошека, президента международной строительной фирмы «Рошек, Болен и Бенедитц», было легко узнать, и не только из-за его физического недостатка. Над его худым костлявым лицом всегда возвышалась серая фетровая шляпа с вышедшими из моды широкими полями. Совершенно черные брови, контрастирующие с седыми волосами, придавали глубоко посаженным голубым глазам выражение гипнотизирующей напряженности. Он сидел в своем кресле прямо, слегка наклонившись вперед, словно командующий на капитанском мостике боевого корабля. Репортеру пришло в голову, что если бы Рошек мог ходить, то это была бы размашистая походка человека, пересекающего комнату, чтобы кулаком двинуть кому-нибудь в нос.