Грузный прапорщик встретил всех вновь прибывших во дворе пересыльного пункта. Нехотя мы построились в одну шеренгу и выслушали дурацкий инструктаж тыловой крысы.
— Товарищи офицеры и прапорщики! Вы попали на территорию пересыльного пункта №
***
Это военный объект со строгой дисциплиной, здесь действует жесткий распорядок дня, обязательный для всех, — вещал с умным видом старший прапорщик.
Откормленная физиономия лоснилась нагулянным жирком, чистая, отутюженная полевая форма явно не знала пыли гор и песков пустыни. Новенькие хромовые сапоги блестели на солнце, видно было по всему: их хозяин был доволен службой и не утруждался боевыми действиями. Мы смотрели на этого военного франта, его речь нам казалась не правдоподобной.
— Вы, товарищи, прибыли в район боевых действий и тут, как и везде на фронте, постоянные артиллерийские обстрелы противника. Мятежники регулярно обстреливают район нашего пересыльного пункта. В случае обстрела всем залечь в окопах и щелях, вырытых за модулями-казармами. Модуль — это щитовой домик, легко пробивается осколками, поэтому рекомендую успеть занять место в окопе. Если услышите пулеметную стрельбу, не пугайтесь, это бьет пулеметчик из капонира. На войне как на войне. Всем вести себя достойно, выполнять распоряжения администрации пересыльного пункта. Я пользуюсь властью помощника коменданта гарнизона, могу буянящих и на гауптвахту определить. Не болтаться, ждать распределения.
Распалясь от собственного красноречия и тылового героизма, комендант воспарил до самых высот верховного командования. Он прикрикнул на офицера, что-то спросившего его, рявкнул на прапорщика.
В конце концов, стоять под палящим солнцем и выслушивать бредни зарвавшегося «полководца» надоело какому-то подполковнику, и он прервал лекцию окриком:
— Комендант, не забывайтесь! В строю старшие офицеры!
— Да, да! Разойдись! Получить постельное белье, сдать продаттестаты и предписания.
Рядом с нами стоял молодой майор, нетерпеливо слушавший инструктаж, и постукивал ботинком о чемодан.
— Редкостный болван, — произнес он. — Пора отсюда сваливать как можно быстрее, а то еще и чемодан герои тыла сопрут. Вы, коллеги, куда направляетесь?
— Мы в распоряжение политуправления армии, — ответил Николай. — Ему вроде в Шиндант, мне в Кундуз, не знаем только точно, где это.
— Здорово! И я в Шиндант, в штаб дивизии. За мной знакомые ребята должны подъехать, могу подвезти в штаб армии. Боюсь, что тут иначе надолго застрянете, если сдадите этому чинуше документы.
— Будем только рады составить компанию, — воскликнул я, — только вещи в каптерку забросим и готовы ехать вместе с вами.
Николай зашипел мне на ухо:
— Куда ты спешишь? Мы что обязаны сами куда-то бежать, торопиться? Пусть приезжают и забирают. Нам в Афгане быть два года, а время уже пошло. Давай отдохнем, поспим, послушаем, где лучше, где хуже. Куда спешить?
— Коля! Ты можешь тут хоть мхом покрыться, хоть замполитом пересылки стать! А я не собираюсь слушать бред этого бездельника и выполнять его приказы. В полк — и чем быстрее, тем лучше! От судьбы все равно не уйдешь. Ты со мной?
— Да с тобой, с тобой. Замполитом пересылки — это ты сильно сказал. Заманчиво! Но, наверное, такие теплые места давно захвачены. На них, я думаю, в Москве распределяют. Год за три — и участник боевых действий, и риск минимальный. Ох, и жирное местечко, сало будет всегда. — Николай даже мечтательно закрыл глаза.
Действительно, вскоре пришел автобус из штаба армии, и майор пригласил нас с собой. За ним приехал какой-то подполковник, они обнялись, расцеловались.
— «Однокашник», вместе в одной роте были, — пояснил майор и обратился к подполковнику:
— Возьмем ребят в Политуправу? Они, как и я, в Шиндант направляются.
— Пусть едут, места хватит, с собой потом и заберешь их. Ребята, галстуки можно снять, верхнюю пуговицу рубашки расстегнуть. Расслабьтесь.
Мы обрадовались существующему тут послаблению. В ТуркВО был такой приказ, но в моем полку в Туркмении командир полка без галстука и без кителя формы не признавал. Даже при +45°. Вот где был дурдом!
В Политуправлении армии все резко переиграли.
— Обоих направляем в восьмую мотострелковую дивизию, в восьмидесятый мотострелковый полк. «Придворный» полк.
— А как же Шиндант? — удивился я.
— А никак. Тут в полку два заменщика пару месяцев пересиживают. Те, кто должен прибыть служить по плану, куда-то пропали в Союзе: то ли болеют, то ли что-то выдумывают, время тянут.
— А где полк расположен? — поинтересовался осторожно Микола.
— Где, где. За забором, вон за тем кишлаком. В Кабуле.
— Как в Кабуле? — охнул я. — Зачем сюда, я в Шиндант должен убыть, мне туда предписание.
Николай толкнул мою ногу под столом и сделал выразительные страшные глаза.
— В Кабул, так в Кабул. Это даже хорошо. В столице тоже кто-то служить должен.
— Товарищ полковник! — сделал я еще одну попытку отвертеться от «придворного» полка. — Я сюда рвался воевать, а не в «придворном» полку околачиваться, прошу направить меня согласно предписанию.
— Чудак, — обалдел совсем полковник и с интересом принялся разглядывать меня, как будто только увидел.
— Доброволец что ли?
— Так точно, доброволец, писал рапорт еще в училище, а затем и в ТуркВО.
— Ну вот, ты как раз в такой полк и попал!
— Шо? В смысле? А как понять? — поинтересовался Мелещенко. — Воевать-то полк не воюет? Город охраняет, наверное?
— Нет, полк город не охраняет, а как раз воюет. Не весь полк, конечно, но один батальон точно на боевые ходит, два батальона по заставам стоят.
— А… не весь, понятно, — задумался Николай.
— Не весь, не весь, — ободряюще улыбнулся ему полковник, — только один батальон, но воюет очень много. Ну, вот ваши документы, спросите на КПП попутку и в полк. Счастливо!
— Но если есть очень сильные возражения, могу направить в батальон покойного майора Козловского. Слышали про такой?
Тут уже я возразил:
— Нет, спасибо, лучше в восьмидесятый.
— Тогда счастливой службы, удачи!
Что за батальон такой, почему я не слышал? — поинтересовался, выходя в коридор, Микола.
— Это расстрелянный батальон. Я некоторое время в Термезе служил и знаю эту трагедию.
Вместо выведенного в Союз танкового полка отправили на его место мотострелковый полк. Через пару месяцев из того мотострелкового полка почти весь батальон этого вот Козловского уничтожили. Точных подробностей не знаю, но вдов было в городке очень много. Погибло больше ста солдат, прапорщиков и офицеров. Вот почему мне знакома эта фамилия. Ничего хорошего в этаком невезучем подразделении быть не может.
— Не, нет, нам такая организация ни к чему! — согласился Мелещенко.
***
Мы покинули здание штаба и огляделись. Еще по дороге в штаб, в автобусе, подполковник рассказал, что командование армии расположено в бывшем королевском дворце, который штурмовали в декабре семьдесят девятого. Во дворце бушевал пожар, там же и Амин был убит. Что дворец горел, было совершенно незаметно, даже следов пуль и осколков не было видно. Старинное, красивое здание. Афганское министерство обороны также размещалось в старинном дворце, но немного ниже, на самой окраине города.
Штаб сороковой армии, возвышаясь над окрестностями, стоял на живописном холме, окруженном парками и аллеями. Внешний вид портили маскировочные сети, блиндажи, окопчики, капониры и понастроенные модули-казармы. Вокруг была натянута колючая проволока, накренились уродливые заборы, всюду торчали таблички «Осторожно! Мины», «Прохода нет», «Мины», «Стой! Граница поста».
Мне было не до обзоров и экскурсий. Мы с Мелещенко, озираясь по сторонам и расспрашивая дорогу, двинулись к КПП.