Лицо Миллера отразило напряженную работу мысли.
— Ну-ну, — подгонял профессор, — он же был одним из ближайших друзей Александра.
Эд нехотя вмешался.
— Господа, наше время на исходе. Прошу прощения. Возможно, нам удастся встретиться еще раз. Благодарю за…
— У него было прозвище Сотер, — торжествующе каркнул профессор Ди. Поскольку Алек… — на этом Джерри отключил динамик.
— …Благодарю вас, профессор Ди. А особо мы благодарим мистера Рейнгольда Миллера, который пришел к нам сегодня, чтобы рассказать о трех своих прежних воплощениях. Это была радиостанция УАН, голос Гудзонской долины, который доносится к вам из Кингсбурга, штат Нью-Йорк. Вы слушали программу Эда Уандера «Потусторонний час». — Эд подал привычную реплику звукооператору:
— А теперь, Джерри, давай музыку.
Красный сигнал погас, показывая, что студия отключена от эфира. Эд Уандер откинулся на спинку стула и энергично потянулся, стараясь размять затекшую спину. Нелегкое это дело — подолгу сидеть у микрофона, особенно во время длинных передач, когда в основном приходится болтать самому.
— Кажется, вы сказали, что, возможно, пригласите меня на свою передачу еще раз. Я бы с радостью…
— Еще бы, — нарочито зевнул Эд.
Собеседник недоуменно взглянул на него.
— Не понял…
Портфель Эда Уандера лежал перед ним на обитом мягкой тканью столе. Столы в студиях обивали, чтобы гости-непрофессионалы не создавали нежелательного шума, барабаня по ним пальцами или карандашами.
Эд извлек из портфеля бумаги и чековую книжку. — Итак, — сказал он, вам положено пятьдесят долларов и возмещение издержек, верно?
— Как договаривались. Но послушайте…
Эд Уандер достал ручку.
— Нет, это вы послушайте, Миллер. В нашей программе перебывала уйма всяких чудиков. Ребят, утверждающих, будто видели зеленых человечков, которые вылезли из летающей тарелки. Ребят, которые считают себя ясновидящими, медиумами, пророками, чародеями, колдунами. Был у нас даже один парень, который заявлял, что он оборотень. — Продолжая говорить, он принялся быстро писать. — Только, знаете что? В большинстве своем эти люди были совершенно искренни. И как знать, может, кто-то из них был даже прав. Мы тут всякого навидались…
— Я… я не понимаю, к чему вы клоните, мистер Уандер.
— А я думаю, понимаете. Когда я обещал вам пятьдесят долларов и возмещение издержек, то полагал, что передо мной человек, который по-настоящему верит, будто существовал в прежних воплощениях, — неважно, заблуждается он или нет. — Уандер неодобрительно хмыкнул. — А нахвататься кое-чего о таких исторических персонажах, как Александр, Ганнибал и Ней может каждый.
Миллер сжал побледневшие губы.
— Вы не имеете права разговаривать со мной в таком тоне. Я пришел сюда с самыми честными намерениями.
— Ну да — а заодно и полсотни долларов огрести без особого труда. И вот вам результат, Миллер, — вы не смогли ответить на вопросы профессора Ди. Уж он-то как историк читал об Александре и его окружении больше вашего.
— Но мистер Уандер, я признаю, что много читал о людях, в чьих телах мне довелось обитать. И еще признаю, что мог забыть кое-какие подробности из жизни своих прежних воплощений. Такое может случиться с каждым. Ведь наверняка и в вашей жизни были какие-то подробности, которые ускользают из памяти. Но это не значит…
Режиссер, зевая, помахал чеком в воздухе, чтобы чернила поскорее высохли.
— Вот ваши транспортные издержки. А сейчас я выпишу отдельный чек за ваше надувательство.
Рейнгольд Миллер вспыхнул.
— Деньги на дорогу я возьму, потому что они мне нужны. Но если вы, мистер Уандер, думаете, что я жулик, то остальные пятьдесят можете оставить себе.
— Дело ваше. Подпишите, пожалуйста, расписку о получении полной компенсации.
Миллер схватил ручку, поставил подпись, взял чек и, круто повернувшись на каблуках, вышел из студии, закрыв за собой звуконепроницаемую дверь. Эд Уандер задумчиво поглядел ему вслед и стал засовывать бумаги обратно в портфель.
Джерри подавал ему знаки из операторской; Эд поднялся и, закуривая сигарету, неторопливо направился к нему.
— Послушай, — проговорил он, — где, черт возьми, ты берешь свои костюмы — уж не в Армии ли Спасения? Из-за тебя у программы убогий вид. А чем ты набиваешь свою допотопную трубку — угольной пылью, что ли?
Не выпуская трубки изо рта, оператор хмыкнул и проговорил:
— У нас ведь не телевидение. А хоть бы и телевидение — все равно я бы на экран не попал. Ну как, крошка Эд, ты отправил его налегке?
— Ты о ком?
— Об Александре Великом, о ком же еще?
— Он оказался жуликом.
— Знаешь, может, у него и не все дома, только он верил в то, что говорил. И считал, что рассказывает чистую правду.
— Мне так не показалось. И потом, ты же знаешь, Джерри: бюджет нашей передачи ограничен.
— Ну да. И если к концу месяца что-то остается, все оседает у тебя в кармане. Небось, кругленькая сумма набегает.
— А тебе-то что?
— Ничего. Просто люблю наблюдать тебя в действии. Можно заменить автоматикой девять людей из десяти, но вечный ловкач вечно прибудет с нами.
— Лучше не суй нос в мои дела, если не хочешь нажить неприятностей, вспыхнул Эд.
Джерри извлек трубку изо рта и добродушно хмыкнул.
— Неприятностей? Уж не от тебя ли, Крошка Эд? А если ты и вздумаешь доставить кому-нибудь неприятности, — он глубокомысленно оглядел свой правый кулак, — то один хороший удар по твоим потешным усикам мигом исправит дело.
Эд невольно попятился, но быстро овладел собой и язвительно поинтересовался:
— Так ты только за этим меня и звал?
— Толстяк заходил, пока ты был у микрофона. Хотел тебя видеть.
— Маллиген? Что ему здесь надо так поздно?
Эд повернулся и, не дожидаясь ответа, вышел. Сразу за звуконепроницаемой дверью операторской кабины находился небольшой холл. Здесь были еще две такие же двери — одна вела в третью студию, которой Эд Уандер пользовался для своей ночной программы, другая — в коридор.
По коридору Эд добрался до своего рабочего места.
Прежде чем подойти к столу, чтобы оставить портфель, он остановился рядом с Долли и изобразил на лице изумление.
— Боже милосердный! Что ты сделала со своими волосами?
Девушка потрогала прическу.
— Тебе нравится, Крошка Эд? Это последний крик итальянской моды. Стиль «фантази».
Он скорбно прикрыл глаза и покачал головой.
— Неужели у женщин больше никогда не будет нормальных волос?
Потом подошел к столу, положил портфель в ящик и запер на ключ, после чего, на ходу поправляя галстук, направился к кабинету Мэттью Маллигена. Постояв перед дверью несколько секунд, он деликатно постучал два раза.
Шеф сидел за письменным столом, слушая музыку в стиле рок-н-свинг, которой заканчивалась программа Эда Уандера, и вид у него был такой, будто у него от этой мелодии изжога.
— Вы хотели меня видеть, мистер Маллиген?
Шеф взглянул ему прямо в глаза и раздельно произнес: — «Да будет страна моя всегда права…» — и выжидательно смолк.
Эд Уандер недоуменно поморгал. Собеседник явно ждал от него окончания цитаты. Он судорожно порылся в памяти и брякнул: — Гм… «но, права или лева, это моя страна».
— «…но, права она или нет», — укоризненно поправил Маллиген. Теперь я вижу, что вы не состоите в нашем обществе.
И тут до Эда дошло. Общество Стивена Декейтера[5] — организация, которая даже берчистов[6] считала чересчур левыми. Поговаривали, что Маллиген — ее член.
— Нет, сэр, — честно признался Эд. — Я подумывал о том, чтобы получше ознакомиться с деятельностью Общества и, может быть, даже вступить в него, но передача отнимает у меня уйму времени, А вы, мистер Маллиген, еще не решили вопроса о переводе ее на телевидение?
— Нет, — буркнул Маллиген. — Да сядь ты, не отсвечивай — это меня нервирует. Я вызвал тебя, Крошка Эд, вовсе не затем, чтобы обсуждать твою программу, но, раз уж речь зашла о ней, то вот что я тебе скажу: я представлял ее не совсем так, когда покупал у тебя идею. Ну да, конечно, ты приводишь какого-то типа, который болтает, будто летал в тарелке на луну, но почему никто ни разу не привез ничего с собой — ни камешка, ни песчинки? А эти твои ясновидящие! Хотя бы раз кто-нибудь предсказал, что глава советского правительства слетит в следующий вторник, а потом — бац! — Так оно и есть. Вот это я понимаю, ясновидящие. Тогда из-за твоей программы билось бы не меньше дюжины спонсоров.