От такого приглашения невозможно отказаться, признала Клодия. Френсис вышла замуж первой из ее учительниц и подруг. Ободряемая мужем, образованным человеком на редкость широких взглядов, она вскоре стала певицей и прославилась на всю Европу. Несколько месяцев в году супруги проводили вдали от дома, в какой-нибудь из европейских столиц, где у Френсис был очередной ангажемент. В последний раз Клодия виделась с ней год назад. Встретиться с Френсис и Сюзанной и провести всем вместе неделю-другую было бы чудесно. Но…
В дверь кабинета, оставшуюся открытой, негромко постучалась, а затем заглянула Элинор.
– Сегодня я сама присмотрю за девочками вечером, Клодия, – пообещала она. – У тебя выдался тяжелый день. Значит, знатный гость тебя не съел живьем? Девочки наперебой щебечут о нем.
– Его прислала Сюзанна, – объяснила Клодия и состроила гримаску. – Он предложил послезавтра доставить нас с Эдной и Флорой в Лондон в своем экипаже.
– Ну и ну! – воскликнула Элинор, торопливо входя в комнату. – А меня угораздило упустить такое зрелище! Остается лишь надеяться, что он рослый, смуглый и привлекательный.
– Именно, – подтвердила Клодия. – А еще он сын герцога!
– Ни слова больше! – Элинор остановила подругу, вскинув обе руки. – Судя по титулу, он сущий мерзавец. Но я еще надеюсь когда-нибудь убедить тебя, что мой зять, герцог Бьюкасл, отнюдь не чудовище.
Клодия издала невнятный возглас. Когда-то она служила у герцога Бьюкасла гувернанткой его сестры и подопечной, леди Фреи Бедвин, пусть и совсем недолго. Расстались они далеко не друзьями, и это еще мягко сказано; с тех пор Клодия слышать не желала ни о самом Бьюкасле, ни о любом другом обладателе герцогского титула. Но если говорить начистоту, ее неприязнь к герцогам проистекала из другого источника…
В глубине души она сочувствовала младшей сестре Элинор, вышедшей за такого человека. Бедная герцогиня была очень мила и, кроме того, раньше приходилась Клодии коллегой.
– Френсис снова в Англии, – сообщила она Элинор. – Будет петь на концерте у Сюзанны и виконта. Сюзанна зовет меня погостить у них и развлечься, пока светский сезон в разгаре. Конечно, лучше было бы дождаться завершения учебного года, но к тому времени и сезон кончится. Вращаться в высших кругах я не рвусь – напротив, от одной мысли об этом меня передергивает. Но как чудесно было бы увидеться с Сюзанной и Френсис и немного побыть всем вместе! Впрочем, сойдет встреча и в любое другое время, и не в столице, а здесь, в провинции…
Элинор прищелкнула языком.
– Клодия, ты непременно должна задержаться в Лондоне на несколько дней, – заявила она. – На этом настаивает леди Уитлиф, и я целиком и полностью поддерживаю ее. Я вполне способна управлять школой несколько недель и даже произнести прочувствованную речь от твоего имени на собрании по случаю окончания семестра. Захочешь пробыть в столице подольше – оставайся и не вздумай себя винить. У нас с Лайлой на лето нет никаких планов, мы охотно присмотрим за ученицами, которым некуда ехать на каникулы. К тому же Кристина давно предлагает мне привезти их на месяц-другой в Линдси-Холл, пока она с Вулфриком будет объезжать другие поместья. Значит, я смогу навестить маму.
Кристиной и Вулфриком звали герцогиню и герцога Бьюкасл, название Линдси-Холл носило гемпширское поместье последнего. Впервые получив подобное приглашение от Кристины, Клодия изумилась и невольно задумалась о том, посоветовалась ли герцогиня с мужем или решила действовать без его ведома. Но год назад выяснилось, что герцог ничуть не против, с тех пор девочки-сироты, не платившие за обучение в школе, уже однажды гостили в Линдси-Холле по случаю свадьбы Сюзанны и имели случай познакомиться с хозяином поместья.
– Поживи в Лондоне, – еще раз повторила Элинор. – Пообещай мне, что пробудешь там недели две, не меньше. Иначе я обижусь и буду думать, что ты не доверяешь мне и боишься оставить школу на мое попечение.
– Ну конечно, я тебе доверяю, – сдалась Клодия. Разве она могла устоять перед такими уговорами? – Признаться, я бы с удовольствием…
– Вот и хорошо, – подхватила Элинор. – Значит, пусть так и будет. Решено! А теперь мне пора в класс. Сегодня такой день, что, боюсь, подопечные пустят парты на растопку или устроят грандиозный бой, если я не вернусь сию же минуту.
Проводив Элинор, Клодия села за стол и аккуратно свернула письмо Сюзанны. И вправду, удивительный сегодня день! И тянется, похоже, вдвое длиннее обычного.
Но о чем ей беседовать с таким спутником по дороге в Лондон? Как не дать Флоре разболтаться вовсю, а Эдне запретить хихикать? Вот если бы маркиз Аттингсборо оказался обрюзгшим стариком лет шестидесяти! Может, тогда ей не пришлось бы робеть в его присутствии…
Выбранное слово разозлило Клодию. Робеть? С чего это вдруг ей робеть перед мужчиной? Пусть даже маркизом? И наследником герцога?
Нет уж, такого удовольствия она ему не доставит, с вызовом подумала Клодия, забыв, что маркиз и не заикался о своем желании увидеть ее униженной, пресмыкающейся у его ног.
Глава 2
– Помни, о чем мы говорили, – повторил герцог Энбери, пожимая руку сыну Джозефу, маркизу Аттингсборо. Его слова прозвучали как приказ.
– Ну конечно, он будет помнить, Уэбстер, – вмешалась герцогиня, обнимая и целуя сына.
В доме на Ройял-Кресент, где герцог и герцогиня жили во время приездов в Бат, в тот день позавтракали рано. Беспокойство о здоровье отца, а также его недвусмысленный призыв привели сюда Джозефа неделю назад, в разгар весеннего светского сезона. Зимой герцог простудился и так и не оправился от болезни к началу сессии в палате лордов, где ему надлежало присутствовать. Пришлось остаться дома, а потом и поддаться на уговоры жены и отправиться на воды, хотя герцог всегда презрительно отзывался о Бате и о тех, кто принимает ванны и пьет лечебные воды, дабы поправить здоровье.
Джозеф нашел отца окрепшим. Герцогу хватало сил даже на то, чтобы порицать глупость и бессмысленность карточных игр и других курортных развлечений, а также забавляться при виде воодушевления, с которым его встречали повсюду, где бы он ни появлялся, особенно в бювете. Его супруга, напротив, тихо радовалась времяпрепровождению, на заурядность которого сетовал герцог. Джозеф подозревал, что на водах его матери живется привольнее, чем обычно в Лондоне в это же время года.
А между тем герцог упрямо твердил, что он уже не тот, что прежде. В приватной беседе он сообщил сыну, что затяжная простуда отразилась на его сердце, и врач из Бата не спорил с ним, но и не подтверждал его опасения. Так или иначе, герцог принялся приводить дела в порядок.
Первым пунктом в списке его дел значился сын и наследник.
В свои тридцать пять лет Джозеф был не женат. Из первого факта следовал второй, еще более тревожный: сыновей он не имел. Будущее титула казалось неопределенным.
Герцог Энбери предпринял попытку исправить положение. Прежде чем вызвать сына, он пригласил к себе из Лондона лорда Болдерстона и обсудил с ним перспективы многообещающего брака их отпрысков – маркиза Аттингсборо и мисс Порции Хант. Вдвоем старики приняли решение высказать детям свое пожелание – не слишком удачная замена слову «приказ»! – и еще до окончания светского сезона наконец породниться.
Для этого Джозеф и был вызван из Лондона.
– Непременно, сэр, – заверил он, высвободившись из материнских объятий. – Полагаю, лучшей жены, чем мисс Хант, мне не найти.
И он был в этом уверен, пока помнил, что его жене предстоит стать маркизой, будущей герцогиней Энбери и матерью следующего герцога. Родословная Порции безупречна – как и ее облик и манеры. Характер мисс Хант тоже не вызывал у Джозефа особых нареканий. Он даже успел узнать ее поближе после того, как она окончательно порвала с Эджкомом и пыталась доказать всему свету, что ее сердце не разбито. Джозеф наблюдал за ней и восхищался ее силой духа и достоинством. За прошедшие с тех пор несколько лет он часто танцевал с ней на балах и беседовал на званых вечерах. Не прошло и двух или трех недель с тех пор, как Джозеф возил мисс Хант кататься по Гайд-парку. Но до сегодняшнего дня он не собирался всерьез ухаживать за ней.