сосед. – Я с улыбкой посматривала на Татьяну, наблюдая ее веселье и задор. – Буду рада знакомству.
-- Спасибо за приглашение. С удовольствием подойду к вам. Дайте мне минут пять и явлюсь.
Ворота в итоге мы так и не закрыли. Оставили щелку, чтобы Иван Григорьевич мог к нам присоединиться, как только сможет. Сами же вернулись в дом. Стоило подруге очутиться в прихожей, сразу кинулась к зеркалу прихорашиваться. Поправила прическу и освежила макияж. Потом еще немного повращалась, осматривая костюм на своей фигуре.
-- Как я тебе? Вроде ничего. А?
-- Ты хоть его рассмотрела, там, в темноте?
-- Мне его голос понравился. А самого, ты права, не очень и рассмотрела. Рост должен быть средний, может чуть выше. В остальном, я как рассудила? Дом у него неслабый. Вроде твоего. Это значит, что человек умеет зарабатывать и деньги тратит с умом. Уже не мало. А то, кто меня окружает последнее время? Бывший муж, чтоб ему провалиться, пьяница беспробудный. Его друзья не лучше, скорее такие же. Все, что им в руки попадает, спускают за пять минут. Наши, что ездят со мной за шубами, те еще «Гаврики», народ все больше приземленный, без задора и изюминки.
-- Вот сейчас будет тебе «изюминка», как на свет выйдет.
-- И что? На вещи надо смотреть проще. Детей нам с ним не крестить. А для компании может сгодиться. Без мужчин скучно, подруга. Пусть скрасит нам компанию. Потанцевать будет с кем… Если совсем не приглянется, то я смогу от него избавиться, не переживай, моментально отправлю назад домой.
-- Можно? – глаза подруги загорелись, как только рассмотрела коренастого мужчину лет сорока, тот приоделся, на нем был костюм и светлая рубашка, правда галстук не повязал, но в остальном смотрелся достойно. – Поздравляю вас, Мария. С подарком вышла незадача. Смог найти только это.
Он не выглядел растерянным. В руках держал бутылку коньяку и упаковку пирожных. В столовую прошел решительно и принял на себя заботу о наполнении наших рюмок, как только разобрался, где может сесть. В наш маленький коллектив он вписался сразу и без проблем, словно мы давно его знали.
-- Вот видишь, я нутром учуяла стоящего мужика. – Зашипела мне в ухо Танька, пользуясь моментом, когда Иван Григорьевич отошел организовать музыку для танцев. – Сейчас еще выясним, как он из себя в танце. А в остальном: бодр, словоохотлив, юмор у него приятный, собой очень даже ничего, хоть и старше нас на десять лет.
Первой на танец он пригласил меня. Как же иначе, я же хозяйка и именинница. Потом очередь была Татьянина. Она удобно расположила руки у него на плечах и все хихикала на какие-то его слова во время танца.
-- У него ресторанный бизнес. – Поделилась она со мной добытой информацией, когда наш единственный кавалер удалился на кухню за новым соком, по всему в моем доме успел освоиться неплохо. – Дело его процветает. Определенно мне улыбнулась удача. Или ты тоже имеешь на него виды?
-- Что ты, что ты?! Он весь твой. Дерзай, подруга.
-- Без обид? Мы ведь так и не поговорили о твоих проблемах. Догадываюсь, что они касаются того банкира, за которого ты собиралась замуж два года назад. Так?
Что было ей ответить? Я, как и она, выпила этим вечером, по своим меркам даже не мало. Алкоголь взбодрил и притупил совсем свежие переживания. Но упоминание о них моментально отрезвило. Боль никуда не ушла, она таилась в душе. Будь мы одни, я бы, наверное, рассказала о ней Татьяне. И собиралась ранее сделать это, только все пошло не так. Мне тогда еще подумалось, что может надо просто развеяться, попробовать расслабиться и развеселиться. Понадеялась, что смогу устроить праздник себе и подруге, и он вытеснит из меня все темное, что скопилось за последний кошмарный месяц.
-- Так. – Кивнула в знак согласия. – Но сейчас не время обсуждать его. Оставим эту тему. Веселись, Таня. Я не буду тебе помехой.
-- А он, правда, ничего?! Ивана Григорьевича, имею в виду.
-- Он - самая большая наша удача. Этим вечером уж точно. А там посмотрим. Вернее, ты посмотришь. Ведь я здесь не при чем.
-- Точно, точно? Вот спасибо, подруга. Такого стоящего мужика у меня лет десять не было.
-- Танька, тебе же всего тридцать.
-- Поэтому так и сказала. Потому что никогда такого у меня и не было еще. Хорошо бы он не был женат. Женатые мужчины для меня не существуют. Ты не знаешь, как у него с супругой обстоят дела? Имеется такая? Что плечами пожимаешь. Ах, Мария, какая ты нелюбознательная. Ну, да ладно, пойду, разведаю.
Разведку она совмещала с медленным танцем. Они кружили по гостиной, тихо переговариваясь. И вот Танькины глаза загорелись, взглядом она нашла меня, радостно подмигнула, а губы ее сложились в молчаливом «разведен». Я ей улыбнулась и сделала это искренне. Пусть хоть кому-то сегодня будет хорошо. Только наблюдать за развитием их романа не смогла, решила немного отдалиться, чтобы взглядом не выдать своей душевной пустоты и прохлады, и не испортить людям настроения. Для этого покинула комнату, сославшись на необходимость поставить в духовку мясо на горячее.
Мне и, правда, надо было это сделать. Но занятие заняло всего минут пять, раз все заранее было приготовлено в керамической форме, только и надо было поместить ее в духовой шкаф, задав нужную температуру и время. А вот возвращаться в компанию не хотелось. Судя по веселому смеху подруги, что журчал в гостиной, как весенний ручеек, да по отдельным раскатам мужского голоса, им было хорошо вместе, и могли легко обойтись какое-то время и без меня. Поэтому неслышно проскользнула на лестницу и поднялась на третий этаж.
Там имелась одна просторная комната, даже, наверное, зал. Свет зажигать не стала, хватало сияния полной луны и многочисленных звезд, заглядывающих во все четыре окна, в три створки каждое. Ну, просто планетарий, да и только. Около одного из них стояло большое плюшевое кресло. Забралась в него с ногами, запахнула меховую безрукавку, чтобы дольше сохранить свое тепло в этом слабо отапливаемом помещении, и откинула голову к высокой спинке, устроившись посидеть в одиночестве и подумать.
Каждый, наверное, бывал склонен поразмышлять о прожитых годах. В такие минуты жизнь проходит перед глазами чередой, день за днем. Вот и я задумалась над своей. Последнее время меня так и тянуло к копанию в собственной душе и критической самооценке. Как болезнь, какая поселилась во мне и не отпускала. Но причина-то была ясна. Мало того, что тридцать лет - дата