Ах, господа, да улыбнитесь же вы!
Одна только минута внимания, и я заставлю всех смеяться! Внимание, господа!
Внимание!
Все с напряженным вниманием смотрят в рот Анатэме.
(Вынимая бумагу, торжественно.) Не вы ли Давид Лейзер, сын Абрама Лейзера?
Давид(испуганно) . Ну, я. Но, может быть, есть еще другой Давид Лейзер, я не знаю, – спросите у людей.
Анатэма(останавливая его жестом) . Не было ли у вас брата, Моисея Лейзера, который тридцать пять лет тому назад на итальянском пароходе «Фортуна» бежал в Америку?
Все. Да,был.
Давид. Но я не знал, что он в Америке.
Анатэма. Давид Лейзер, ваш брат Моисей – умер!
Молчание.
Давид. Я давно простил его.
Анатэма. И, умирая, все свое состояние, равняющееся двум миллионам долларов(к окружающим) – что составляет четыре миллиона рублей – оставил вам, Давид Лейзер.
Проносится какой-то широкий вздох, и все окаменевают.
(Протягивая бумагу.) Вот документ, видите – печать!
Давид(отталкивая бумагу) . Нет, не надо, не надо. Вы не от бога! Бог не стал бы так шутить над человеком.
Анатэма(сердечно) . Ах, какие тут шутки. Честное слово, правда – четыре миллиона! Позвольте мне первому принести поздравления и горячо пожать вашу честную руку.(Берет руку Давида и трясет ее.) Ну-с, госпожа Лейзер, что же я вам принес? И что же вы скажете теперь; красива ваша Роза или безобразна? Ага! И станете ли вы умирать теперь, Наум? Ага!(Со слезами.) Вот что принес я вам, люди, а теперь позвольте мне отойти… и не мешать…(Подносит платок к глазам и отходит к стороне, видимо, взволнованный.)
Сура(дико) . Роза!
Роза(так же дико) . Что, мама?
Сура. Мой лицо! Мой лицо, Роза! Боже мой, да скорей же, скорей мой лицо!(Словно помешанная тормошит Розу, моет ее, расплескивая воду дрожащими руками.)
Наум схватил отца за руку и почти повис на нем; кажется, что он сию минуту лишится сознания.
Давид. Возьмите бумагу назад.(Настойчиво.) Возьмите бумагу назад!
Сура. Ты с ума сошел, Давид. Не слушайте его. Мой, Розочка, мой! Пусть люди увидят твою красоту!
Наум(хватая бумагу) . Это наша, отец. Отец, вот чем ответил тебе бог.
Посмотри на мать, посмотри на Розу – на меня посмотри, ведь я уже начал умирать.
Пурикес(кричит) . Ай-ай, смотрите, они разорвут бумагу! Ай-ай, скорее берите от них бумагу!
Наум плачет. Блистая красотою, с мокрыми, но уже не закрывающими глаз волосами, становится перед отцом смеющаяся Роза.
Роза. Это я, отец! Это я! Это… я!
Сура(дико) . Где ты была. Роза?
Роза. Меня не было, мама! Я родилась, мама!
Сура. Смотри, Давид, смотри: уже родился человек. Ох, да смотрите на нее все! Ох, да раскройте же двери перед зрением вашим, ворота распахните перед глазами – смотрите на нее все!
И вдруг Давид понимает значение случившегося. Сбрасывает с головы картуз, рвет одежду, которая душит его, и, расталкивая всех, бросается к Анатэме.
Давид(грозно) . Ты зачем это принес?
Анатэма(кротко) . Но позвольте, господин Лейзер, я только адвокат. Я рад искренне…
Давид. Ты зачем это принес?(С силою отталкивает Анатэму и, шатаясь, уходит по дороге. Вдруг останавливается, оборачивается назад и кричит, потрясая руками.) Гоните его – это дьявол. Вы думаете, четыре миллиона рублей он принес? Нет, он принес четыре миллиона оскорблений! Четыре миллиона насмешек он бросил на голову Давида!.. Четыре океана горьких слез пролил я над жизнью, четырьмя ветрами земли были мои вздохи, четверых детей моих сожрали голод и болезни, – и теперь, когда я должен умереть, когда я стар и должен умереть, мне приносят четыре миллиона.