Минут десять прошло в молчании. Пенелопа немного расслабилась. И даже заметила, правда, тоном обвинителя:
– Вы явились на час раньше.
– А вы серьезно воображали, будто я позволю вам в одиночку отправиться в Ист-Энд?
Краем глаза он заметил, как сжались ее губы.
– У меня сложилось впечатление, что мужчины вашего положения валяются в постели до полудня.
«Только если рядом лежит женщина»…
– Когда не преследую злодеев.
Похоже, она презрительно фыркнула, но ничего не ответила. Он продолжал сортировать дела; она продолжала читать.
– Вот он! Нашла! Джемми Картер. Его мать живет в доходном доме между Арнолд-серкус и Бетнал-Грин-роуд.
Она положила папку на самый верх стопки, под пристальным взглядом Барнаби обошла стол и взяла ридикюль. Высоко подняв подбородок, Пенелопа поплыла к двери:
– Мы можем снова нанять экипаж.
Она даже не оглянулась, чтобы посмотреть, идет ли он следом. Барнаби повернулся и пошел за ней.
Четверть часа спустя они уже тряслись в старом экипаже, постепенно углубляясь в трущобы Ист-Энда. Барнаби уныло осматривал убогие, обшарпанные фасады.
Откинувшись на спинку сиденья, он изучал Пенелопу. Та не отрывала взгляда от окна.
Барнаби не мог понять, что именно изменилось. Но перемены были. Он ожидал сопротивления. А натолкнулся вроде бы на аморфный, но прочный барьер, надежно отсекший от него Пенелопу. Когда он помогал ей сесть в экипаж, она, как обычно, напряглась, но, похоже, его воздействие свелось к минимуму.
Словно она сочла его недостойным своего внимания.
Впервые его так открыто игнорировали.
Он никогда не считал себя тщеславным: скорее был уверен в обратном и уж никак не ожидал, что женщины будут падать без чувств к его ногам. Но ее решительный отказ признать это самое воздействие начинал действовать ему на нервы.
Экипаж вкатился на Арнолд-серкус и свернул в боковую улочку.
– Дальше дороги нет, – объявил кучер.
Барнаби, сузив глаза, встретил взгляд Пенелопы, открыл дверцу, спустился и протянул руку.
– Жди здесь, – приказал он кучеру, когда Пенелопа благополучно оказалась рядом с ним.
Кучер, сразу сообразивший, что с этим седоком не поспоришь, браво коснулся козырька кепки:
– Так точно, сэр.
Выпустив руку Пенелопы, только чтобы сжать ее локоть, он осведомился:
– Какая улица?
Точнее было бы спросить: «Какой из этих убогих переулков?»
Она указала на второй темный проем справа:
– Эта.
Он повел ее туда, игнорируя раздраженно подергивавшиеся губы. Все равно он ее не отпустит, иначе она пойдет вперед, ожидая, что Барнаби последует за ней и он не сможет заранее увидеть подстерегающую их опасность.
И она не смеет жаловаться, зная, что бывает здесь с неосторожными.
День выдался сереньким. Но едва они оказались в узком проходе, их окутала тьма. Воздух словно сгустился. Ни один луч солнца не проникал между нависающими карнизами крыш, чтобы согреть сырые камни и гниющие доски. Даже легкий ветерок не мог рассеять гнусные миазмы, издавна поселившиеся здесь.
Когда-то улочка была вымощена, но теперь осталось всего несколько булыжников. Пенелопа пошатнулась, и он едва успел ее поддержать.
Прикосновение его пальцев невероятным образом действовало на нее, она позорно теряла самообладание. И облегченно вздохнула, узнав дверь миссис Картер.
– Нам сюда, – сообщила она, постучав.
Дверь с протестующим скрипом приоткрылась. Сначала Пенелопе показалось, что за ней никто не стоит, но, глянув вниз, она разглядела худое, осунувшееся мальчишеское лицо.
– Джемми! – улыбнулась она, довольная, что правильно помнит адрес.
Мальчик не ответил и не открыл дверь шире, продолжая настороженно глазеть на незваных гостей.
– Я леди из приюта, а это мистер Адэр, мой друг. Мы хотели поговорить с твоей мамой, – объяснила она.
Джемми изучал ее и Барнаби большими немигающими глазами.
– Мама болеет.
– Знаю.
Его лицо смягчилось.
– Мы знаем, что она нездорова, но нам необходимо побеседовать с ней.
Губы Джемми задрожали так сильно, что он вынужден был крепко их сжать. Личико напряглось: очевидно, он старался не выказать страха и волнения.
– Если хотите сказать, что не сможете забрать меня, лучше уходите. Маме и так плохо, зачем ее тревожить?
Пенелопа осторожно присела, так, что их лица оказались на одном уровне, и заговорила еще мягче:
– Напротив, мы пришли уверить ее, что обязательно позаботимся о тебе, так что волноваться нет причин.
Джемми быстро заморгал, шмыгнул носом и обратился к Барнаби за подтверждением:
– Это действительно так?
– Да, – коротко ответил тот.
Мальчик почему-то сразу поверил и отступил от двери:
– Мама там.
Пенелопа поднялась, открыла дверь шире и последовала за Джемми в узкую прихожую. Барнаби пришлось согнуться, чтобы не удариться о притолоку. Но даже когда он выпрямился, оказалось, что макушка едва не касается потолка.
– Сюда.
Джемми провел их в тесную, но куда более чистую комнатку, чем ожидал Барнаби. Видимо, мальчик прилагал немало усилий, чтобы прибираться здесь. Более того, букетик растрепанных фиалок стоял в горшочке на подоконнике, и яркое пятно казалось неуместно жизнерадостным в унылом помещении.
Женщина лежала в углу, на раскладной кровати. Пенелопа протиснулась мимо Джемми и подошла к ней.
– Миссис Картер, – заговорила она, без колебаний сжав руку женщины, хотя потрясенная миссис Картер и не подумала ее протянуть. – Я мисс Эшфорд из приюта для сирот.
Лицо женщины прояснилось.
– Конечно. Я помню.
Легкая улыбка озарила лицо, изможденное постоянной болью. Когда-то миссис Картер была хорошенькой, светловолосой и розовощекой, но теперь от нее остались кожа да кости, а рука безвольно лежала в ладонях Пенелопы.
– Мы здесь, чтобы навестить вас и Джемми, убедиться, что все в порядке, и заверить, что, когда придет время, мы о нем позаботимся. Вам ни к чему волноваться.
– Спасибо, дорогая, – пробормотала миссис Картер. Повернув голову на подушке, она взглянула на сына и улыбнулась: – Он хороший мальчик и так трогательно за мной ухаживает.
Невзирая на состояние, блеск голубых глаз миссис Картер позволил предположить, что она не так скоро покинет эту землю. У нее еще оставалось время побыть с сыном.
– Все будет в порядке, – жизнерадостно улыбнулась Пенелопа. – А теперь мы вас оставим. Но будьте уверены, мы явимся за Джемми, когда настанет время.
– Спасибо, дорогая. Я рада, что мой Джемми поедет с вами. Вы хорошо о нем позаботитесь.
– Обязательно. Не волнуйтесь! – Пенелопа направилась к двери.
Комната была такой тесной, что Барнаби пришлось посторониться. Прежде чем последовать примеру Пенелопы, он почтительно склонил голову.
Повернувшись к двери, Барнаби заметил, что мальчик по-прежнему смотрит на мать, и легонько коснулся его плеча. Когда Джемми поднял глаза, Барнаби молча показал на прихожую.
Недоуменно хмурясь, Джемми пошел за ним. Для троих здесь не хватало места. Но они по крайней мере могли спокойно поговорить, не потревожив миссис Картер.
Барнаби сунул руку в карман и вытащил оттуда все серебро. Он не мог дать Джемми золотой соверен: такое богатство могло поставить жизнь мальчика под угрозу.
– Возьми, – коротко сказал он и, поймав костлявую ладонь Джемми, высыпал в нее монетки. Тот попытался было протестовать, но Барнаби строго объяснил: – Это не милостыня, а подарок твоей матери. Не хочу, чтобы ты говорил ей о деньгах, но надеюсь, ты используешь деньги для ее же пользы.
Губы мальчика были плотно сжаты. Он явно насторожился:
– То есть как это?..
– Ты должен больше есть.
Джемми опустил глаза.
Барнаби вздохнул, но все же продолжал:
– Ты для нее важнее всего на свете. И ты должен уважать ее желания и заботиться о себе… ради нее.
Поколебавшись, он уронил руку на костлявое плечо Джемми, слегка сжал и тут же отпустил.