Замерший в дверях «великий режиссер», олицетворял собою скульптурную фигуру классического «Недоумения». Инга хмыкнула и поудобнее устроилась в своем кресле, вытянув в его сторону очень аппетитные, стройные и сильные ноги настоящей спортсменки: пусть слюну глотает!
— Я не успела тебя предупредить, милый, — с сарказмом заявила она. — Ты так стремительно принял собственное решение, ни о чем не спросив. Но сегодня у меня нет ни малейшего желания заниматься с тобой привычным для тебя, банальным сексом. Настроения нет, да и дела еще имеются. Сейчас ко мне подъедет один очень способный студент, с которым я занимаюсь, главным образом, установкой правильного произношения. — Инга округлила рот, давая Петеру полную возможность думать о ней все, что ему захочется. — И я буду плотно занята часа два-три, не меньше. Он не успевает быстрее, понимаешь ли? Впрочем, чтобы не расстраивать тебя сильно, я могу подсказать адрес, где тебе без труда удастся снять вполне приличную даму. Ты ведь за этим бегаешь ко мне, не правда ли? Ну, чего молчишь, красавчик? — уже с пренебрежением спросила она. — А то — любовь, морковь!.. Ты загубил Лорку-то, ты, я это сейчас вдруг поняла! И Бог тебе этого не простит. Я почему-то решила, что ты действительно страдаешь, вот дура! А тебе все едино, лишь бы ножки были пошире раздвинуты, верно? То-то и оно… — Инга поднялась из кресла. — Одевайся, я устала от тебя. Думала, в самом деле, свою любовь потерял, а оказалось-то, всего-навсего пару очень удобных ног. Нет, ты не тот, за кого я тебя приняла. По ошибке, конечно. Извини, ты мне неинтересен.
Она вышла на кухню и стала слушать. Но в комнате, показалось ей, ничего не происходило. Неужели, мелькнула нелепая мысль, он сейчас кинется к ней, упадет на колени и станет умолять простить его? Жарко и путано объяснять, что она не поняла его, что он, на самом деле, извелся от безумного желания…
В прихожей не хлопнула, нет, а аккуратно защелкнулась стальная, сейфовая дверь — единственное, что осталось от недолгого мужа. Тренер был помешан на том, что за ним отовсюду подглядывают, да и ценности свои берег пуще глаза — многочисленные медали прошлых соревнований. Затем, уже тише, раздался стук двери в подъезде. И она увидела, как режиссер характерной своей, стремительной походкой поспешил в сторону станции Майори, к электричке на Ригу. «Он и на такси для себя экономит», — равнодушно подумала Инга, почему-то вспомнив, что Петер ни разу за несколько своих «посещений» не появился у нее дома с каким-нибудь, пусть самым незначительным, подарком для нее и являлся, как в свой собственный дом. А, интересно, почему он ни разу не пригласил ее к себе? Он ведь в разводе со своей прежней женой? Или это все — слова, одни слова, на которые он большой мастер?
Фигура режиссера исчезла вдали улицы. Инге стало очень грустно, и она отошла от окна. О чем было еще думать? Только о том, что сама оказалась ничуть не умнее Лоры, тоже ведь поверила…
На столике в прихожей она почему-то без всякого удивления увидела оставленные им ключи от ее квартиры. Молча простился, значит…
Спустя два дня, за которые Инга просто силой, напряжением нервов, заставила себя забыть об этой нелепой связи, хотя в памяти все еще оставались некие моменты, когда она ощущала себя на вершине блаженства. А что еще требуется нормальной ч очень симпатичной женщине, не имеющей ни мужа, ни постоянного бойфренда, при общении с красивым и сильным мужчиной, к тому же и очень известным?
И тут раздался телефонный звонок… Лето, — кто бы мог звонить? Никого же из близких знакомых нет в городе. Ей казалось, что рижане почему-то были равнодушны к прелестям своего края, и на взморье обычно «тусовались» иностранцы, то есть приезжие, а не местные жители. Потому и звонить ей было некому. Если только?.. И забилось сердце, оскорбленное в самых светлых надеждах! Неужели?!
Но «алло» произнес незнакомый голос. Она ответила неохотно, что да, это она у телефона, Инга Францевна Радзиня. Что угодно?
Настойчивый голос, упирая на срочную необходимость личной встречи, предупредил, что речь пойдет у них о трагически погибшей Лоре Генриховне Страутмане, ее подруге. Она удивилась: откуда стало кому-то известно о том, что она дружила с Лорой? Вроде они никогда и нигде не афишировали этого факта. Встречались, заходили в бары, сплетничали в охотку. Что еще может связывать когда-то близких школьных подруг? Не могла же она сказать о том, что ее квартира служила Лоре и ее любовнику удобным прибежищем!..
Мужчина хмыкнул и изысканно ответил:
— Извините, любезная Инга Францевна, но мне показалось, что вы так агрессивно встретили мой звонок, будто ожидали, по крайней мере, услышать рычащий голос своего заклятого врага. Позвольте уверить вас, что это решительно не так! Я — адвокат Лазарь Иосифович Дорфманис, и моя контора, о которой, уважаемая госпожа, вы непременно слышали, находится в пятнадцати минутах спокойной ходьбы от вас, так, во всяком случае, мне представляется, возле «Балтик-Бич». А необходимость прибегнуть к вашей помощи, любезная госпожа Радзиня, вызвана у меня тем обстоятельством, что ко мне в контору недавно обратился, вероятно, хорошо известный вам театральный деятель господин Ковельскис. Во всяком случае, он так утверждал. И я не позволил себе усомниться в его словах.
— Да? И почему же? — прямо-таки дрожащим от показного равнодушия голосом спросила Инга.
— А вы и не представляете себе, уважаемая госпожа, — судя по интонации, адвокат улыбался, — как лестно он отзывался о вас. Правда, — он тут же хихикнул, — господин Ковельскис предупредил меня, что вы можете оказаться не самой э-э… скажем так, удобной собеседницей, но у вас есть, тем не менее, важнейшие человеческие качества. Вы, сказал он, — предельно искренний и честный, и вообще глубоко порядочный человек. И если только пойдете нам навстречу, то сделаете, со своей стороны, все, чтобы оказать существенную помощь адвокатскому расследованию.
— Он правда так сказал? — почти выдохнула Инга.
— Клянусь честью, верьте моему слову. Я никогда не обманываю своих клиентов, и уж, тем более, красивых женщин! — адвокат засмеялся.
— Откуда вам-то известно? — Инга не соображала, как реагировать. Уже и сам предмет разговора словно бы отошел у нее в сторону, явившись далеко не главным для нее.
— Хо! Слышали б вы, с каким восторгом он описал мне вас, чтобы я мог легко узнать при встрече. И, если вы не против, могу открыть вам свою, чисто профессиональную, тайну. Но, с вашего позволения, строго между нами. Идет?
— Ну-у… идет!
— По-моему, уважаемая госпожа Радзиня, — вкрадчивым шепотом заговорил адвокат, — он серьезно увлечен вами. Если вообще не влюблен, как юный студент в красавицу курсистку, вы меня понимаете? — кинув последнюю фразу совсем уже интимным тоном, адвокат раскатисто рассмеялся. — кажу больше. Когда я предложил ему приехать в контору вместе с вами, он уверенно заявил, что такой шаг может оказаться весьма неудобным, даже неприятным для вас. Он не желает оказывать никакого морального давления на вас, полностью доверяя вашему мнению и убеждениям. У меня, скажу по чести, на миг закралась мысль, что он в чем-то виноват перед вами, не совсем еще понимая, как выйти из этой ситуации. Но это, простите, уж относится к области предположений и не имеет ни малейшего отношения к тому следствию, которое нам предстоит предпринять.
— Благодарю вас за откровенность, — нашлась, наконец, Инга. — Так что я должна сделать?
— Ну, идеальный вариант, если бы вы нашли возможность посетить нашу контору, я готов назвать точный адрес.
— Благодарю вас, но, кажется, я знаю. Однажды, впрочем, не так и давно, я случайно оказалась в вашем районе и встретила симпатичного молодого человека, который представился мне помощником адвоката. Уж не ваш ли? Его зовут, по-моему, Димитрас.
— Хо! И тут поспел! — адвокат развеселился. — Мой, мой, чей же еще? Способный парень… Очень способный! — сказано было явно двусмысленно. Но голос адвоката сразу стал серьезным. — Если бы вы смогли подойти в контору еще сегодня, я был бы вам крайне признателен. Но если для вас поздно, я готов перенести встречу на завтра, в любое, удобное для вас время.