– А твоя поездка не опасна? – обеспокоенно спросил Миша.
– Конечно, нет. Нам необходимо только встретиться и поговорить с одним человеком, да что скрывать – с Ричардом Тимуровичем. Я думаю, что после разговора с ним мы вместе уже через минуту будем лететь обратно в Москву. – Ася предполагала реакцию Ричарда на известие о решении Яны, которое она намеревалась сообщить ему в Анапе. – Я, Миша, честное слово, ненадолго. Няня приведет девочек через час, поцелуй их за меня. Мне пора. – Ася запихнула джинсовую куртку в чемодан и резко закрыла «молнию». – Если будут какие-нибудь проблемы, звони Агриппине Павловне, она очень много знает про детей и с радостью тебе поможет.
Михаил осмотрел ее стройную фигуру в деловом костюме и туфлях на высоченных шпильках.
– Ты одета не по-дорожному.
Ася вопросительно посмотрела на свое отражение в большом зеркале, висящем в прихожей. Михаил пояснил:
– В дорогу удобно надевать обувь на низком каблуке, спортивный костюм, джинсы, брюки, а ты оделась, словно идешь на слушание дела в суд.
– Главное, как ты сама себя ощущаешь, – парировала Ася. – Мне удобно именно в такой одежде. – И, поправив отворот пиджака, она взяла чемодан, подошла к вставшему с кресла Мише, чмокнула его в щеку и сказала: – Я доверяю тебе самое ценное, что у меня есть.
Ася решительно прошла по коридору и хлопнула входной дверью.
«Надеюсь, это что-то да означает…» – грустно подумал Михаил, мысленно отвечая на последнюю фразу Аси и пытаясь унять учащенное сердцебиение, – так происходило всегда, когда он видел Асю.
Глава 3
Была глубокая ночь. Фонари за окном изредка освещали бледное лицо молодой женщины. Она лежала на правой полке в купе поезда, только что тронувшегося в путь по маршруту Москва – Анапа. Женщина не спала, она никогда не могла заснуть на новом месте. Говорят, что это не удается неуравновешенным, нервным и эмоциональным людям. Перед глазами проносилась вся ее жизнь. Вот она в возрасте четырех лет стоит с матерью на остановке. Холодно, дует пронизывающий февральский ветер со снегом. По щекам матери не переставая льются слезы, которые застывают ледяными дорожками на уже обветренных щеках. Своей дочке Алене она говорит, что ей просто попали колючие снежинки в глаза, но Алена догадывается, что мама плачет из-за страшного и непонятного слова «суд». Они с мамой только что вышли из большого величественного здания под красным флагом, где маму развели с отцом. Алена не понимала значения слова «развод», но догадалась, что это означало что-то очень плохое. После слова «развод» в семье Вороновых появилось еще одно неприятное слово «алименты». Мама жаловалась, что они все время опаздывают, а то и вовсе не приходят. Видя, как расстраивается мама, что нет алиментов, Алена часами просиживала у входной двери, ожидая их прихода, но никто так и не появлялся. Отца после развода Алена больше никогда не видела. Поначалу она его еще ждала и скучала, с возрастом это чувство переросло в обиду, а потом в непонимание того, как можно было так поступить с собственным ребенком. Они жили с мамой в центре Москвы в старом доме в квартире с соседями. Потом они остались в двухкомнатной квартире вдвоем. Дом давно требовал капитального ремонта. Мама после развода замкнулась, на вопросы дочери об отце отвечала неохотно и с раздражением. Она рано состарилась. Мать Алены была высокой костлявой женщиной с изможденным лицом, на котором застыло выражение вселенской скорби. Она родила Алену в тридцать два года, и дочка было единственное, что оставалось у нее и что не предавало ее. Иногда в ее серых глазах зажигались огоньки радости, когда она видела успехи дочери в музыкальной школе или ее дневник с одними пятерками. И Алена старалась учиться изо всех сил, чтобы еще раз увидеть улыбку на лице матери. У девочки развился «комплекс отличницы», она все в своей жизни старалась делать на «отлично», была страшной максималисткой. Музыка давалась Алене тяжело, но она ночами сидела и сбивала пальцы до мозолей, заучивая гаммы. Денег на пианино у них в семье не было, поэтому Алена училась на доске, расчерченной белыми и черными клавишами, а наутро на занятиях показывала свое прилежание в полном объеме. Алена никуда не ходила, свободное время, которого оставалось очень мало, проводила за чтением книг. Сама мать Алены имела лишь восьмилетнее образование, работала кладовщицей на складе, а когда дочь выросла и пошла в первый класс, она устроилась уборщицей в школу, чтобы быть поближе к ней. Алена страшно гордилась мамой, ведь у всех мамы были далеко, а она могла бегать к своей на каждой переменке, докладывать, как прошел урок, взамен получая сушку или конфетку. И это именно ее мама давала всеми любимый звонок на перемену. Пахло у матери в маленькой кладовке, называемой хозблоком, мокрыми тряпками из мешковины и принесенным обедом. Этот запах запомнился Алене с детства.
Больше всего девочка любила читать книги о приключениях, захватывающих погонях, мужественных принцах. Со временем эти книги стали необходимы Алене как воздух, потому что описываемая в них жизнь разительно отличалась от ее повседневного существования.
Алена Воронова поежилась на жестковатой полке вагона и перевернулась на другой бок. Но сон все равно не шел, в ее памяти всплывали один за другим эпизоды из ее жизни. После развода с отцом мама оформила ее на свою фамилию, а отчество дала девочке своего отца, то есть деда. Странное дело, но Алена даже не знала, как зовут и какую фамилию носит ее родной отец.
Вот она уже восьмиклассница, четырнадцатилетняя девчонка. Среднего роста, очень худая, с густыми русыми волосами и мягкими, умными карими глазами, прячущимися под стриженой челкой. Физически Алена развивалась очень плохо, всегда с завистью слушала рассказы одноклассников о море, турпоходах и детских летних лагерях. Ее мать никогда не отпускала свою дочь от себя, хотя от школы ей неоднократно предлагали путевку. Так Алена и росла в городе, словно ромашка, задавленная асфальтом, имея болезненный вид и слабые мышцы. Естественно, что она была очень слабым ребенком, в четырнадцать лет она выглядела лет на одиннадцать. Единственной проблемой в школе для нее являлись уроки по физической подготовке. Хоть Алена и старалась, но бегала хуже и медленнее всех, не могла забраться по канату и не выполняла норматив по метанию гранаты. Учительница физкультуры жалела Алену и ставила положительные оценки, не желая портить девочке отличный аттестат.
К четырнадцати годам в ее жизни произошел эпизод, перевернувший всю ее дальнейшую жизнь. В их школе появился новый учитель физкультуры, который был очень неравнодушен к девочкам. Заметив Алену, ничего не умеющую делать на снаряде, он решил помочь ей, так сказать, повысить общую физическую подготовку, которая закончилась возней на матах. Алена на всю жизнь запомнила его потное, нависшее над ней лицо и слова любви. Она, совершенно не готовая к взрослым отношениям, решила, что этот сильный и ловкий мужчина и есть ее благородный рыцарь или принц. Он в свою очередь очень удачно убедил девочку простить его за «любовный порыв» и никому ничего не говорить. После этого случая Алена стала ходить за ним как собачка, ожидая дальнейших занятий и хоть какого-то нового общения, так неожиданно ворвавшегося в ее жизнь. Но учитель Тимур избегал ее и посматривал на новые жертвы с хвостиками и косичками. После происшедшего Алена замкнулась, ничего не рассказала матери, которая ждала от нее поступков, которыми можно только гордиться. Тот случай на матах в спортивном зале Алена постаралась выкинуть из головы, так как догадывалась, что сделала что-то постыдное. У Алены начались головная боль, тошнота, недомогание. Обеспокоенная мама показала дочку врачу, который порекомендовал снизить девочке нагрузку и побольше отдыхать после учебы. Алена поправилась, но однажды ночью к ней приехала «Скорая помощь», так как девочка пожаловалась матери на страшную боль в животе. Мать Алены металась по комнатам.