Впрочем, все поздравления, полученные новой графиней Эрмерон, не подготовили ее к главному, и она поняла это, увидев свою старшую падчерицу.
Мадам Флобер догадывалась, что обе девочки хороши собой.
— Разве может быть иначе? — говорила она графу. — Ведь ты, дорогой мой, так прекрасен, что при виде тебя любая женщина теряет голову.
— Ты мне льстишь, — заметил граф, тем не менее готовый слушать жену дальше.
Однако новоявленная графиня была неприятно удивлена, когда под руку с графом вошла в гостиную, где их ожидали Ленсия и Алиса. Обе девушки смущались, и хотя они и старались скрыть это, мачеха вызывала у них не лучшие чувства.
Они не стали встречать отца в холле, как того ожидал граф. Они остались в самой красивой комнате, которая наилучшим образом оттеняла когда-то красоту их матушки. Голубые занавески и покрывала на креслах и диванах подчеркивали цвет ее глаз, а по хрустальным канделябрам пробегала та самая искорка, которая вспыхивала в ее глазах при виде тех, кого ома любила.
Граф должен был первым войти в комнату, однако его новая жена вцепилась ему в руку и прошла в дверь рядом с ним.
На мгновение в комнате воцарилось молчание.
— Вот и мы, девочки, — сказал граф. — Я очень скучал по вас.
Сделав над собой усилие. Ленсия шагнула вперед.
Мачеха задержала дыхание. Она не ожидала такого соперника — молодую девушку, столь прекрасную, что даже женщина не могла бы отвести от нее глаз.
Ленсия поцеловала отца, и тот поцеловал ее в ответ.
— Мы очень ждали вас, папенька, — произнесла она.
При этих словах девушка не смогла сдержаться и бросила удивленный взгляд на женщину, вцепившуюся в руку отца.
Наряд графини явно был рассчитан на то, чтобы ослеплять окружающих. На ней была шляпа, отделанная страусиными перьями, цвет которых перекликался с цветом рубиновых сережек у нее в ушах. К плечу черного атласного плаща была приколота рубиновая брошь. Несомненно, графиня выглядела элегантно, однако было в ней что-то театральное. Она выглядела неуместно в этой комнате — да что там в комнате, во всем замке.
— Познакомься с моими дочерьми, Ивонн, — сказал граф. — Вот это Ленсия. Я говорил тебе, что в прошлом году она должна была быть представлена ко двору, но так получилось, что она попадет туда только в следующем месяце.
Обе женщины промолчали, и граф торопливо продолжил:
— Это Алиса. Ей всего семнадцать лет, но я надеюсь, что она побывает на некоторых праздниках, устроенных в честь ее сестры.
— Они, оказывается, гораздо старше, чем я ожидала, — заметила графиня. — Дорогой, ты выглядишь так молодо, что я решила, будто твои дочери едва вышли из пеленок.
Это была та самая лесть, которая так нравилась графу в Ницце, однако сейчас она выглядела как-то неуместно.
— Думаю, вы хотите чаю, папенька, — произнесла Ленсия. — он ждет вас.
При этих словах девушка подошла к камину. Граф с женой последовали за ней.
По обычаю, чай был сервирован на столике у софы. Среди чашек поблескивал серебряный заварной чайничек и чайник с кипятком. Рядом с ними стояла чайница времен королевы Анны, в которой хранился лучший цейлонский чай. На тарелках громоздились теплые булочки, сандвичи с огурцом, фруктовые пирожные, глазированные торты и прочая снедь, которой славилась кухня замка Эрмерон.
Уже у стола Ленсия спросила графиню:
— Желаете ли разливать чай, или это сделать мне?
Мгновенно распознав важность этого вопроса, графиня тут же ответила:
— Конечно, я буду разливать. Я прекрасно знаю, как ваш милый папочка любит чай.
Шелестя шелковыми юбками, распространяя запах экзотических духов, она села в центре софы, прямо перед серебряным подносом. На этом месте всегда сидела матушка.