Мгновение спустя близнецы уже неслись со всех ног через анфиладу комнат. Еще миг — хлопнули массивные входные двери.
Крепко держась за руки и едва переводя дыхание, они за несколько минут добежали до конюшни. На цыпочках, вдыхая острый конский запах и аромат свежей соломы, они приблизились к просторному стойлу в дальнем углу. Возле него уже стоял Адриан Эшфорд вместе с главным конюхом мистером Брауном. Обернувшись, Адриан улыбнулся детям и поманил их подойти поближе.
— Я вижу, ты ее разбудил. Не мог подождать? — Его благородное лицо осветила добрая улыбка, в глазах сверкнул ироничный огонек.
— Нет, что ты! Никки устроила бы жуткий скандал, если б я сразу же ей все не рассказал. Ты ведь знаешь, какая она перечница! — возбужденно ответил Жиль.
Николь показала ему язык и улыбнулась отцу.
— Я уже большая. А молодые леди не бывают перечницами!
Жиль расхохотался, и Адриан с мистером Брауном присоединились к нему, к большому неудовольствию Николь. Почувствовав прилив нежности к дочери, Адриан обнял ее и ласково прошептал:
— Ты и правда быстро растешь, моя малышка. Пройдет пара лет, и малышкой я тебя уже назвать не смогу.
— Ах, папа!? Я всегда буду твоей малышкой! — горячо воскликнула Николь и крепко обхватила его за шею.
Отец нежно поцеловал девочку в лоб и поправил непослушную прядь ее золотисто-каштановых волос.
— Я уверен, ты будешь очаровательна. А теперь давай посмотрим на дочурку нашей Тучки.
Жиль не преувеличил: кобылка была славная — вороная, будто выточенная из благородного черного дерева, с огромными нежными глазами. Николь, нимало не заботясь о чистоте своего платья, присела на подстилку из соломы и нараспев проговорила:
— Какая красавица!
Тучка, вороная и длинноногая, издала короткое ржание, как будто хотела что-то добавить к словам людей. Николь рассмеялась:
— По-моему, она очень горда своей дочкой. — Обернувшись к брату, Николь взволнованно спросила:
— А как ты собираешься ее назвать?
Жиль озабоченно пробормотал:
— Мне кажется, будет лучше, если ты дашь ей имя. Ведь ты же позволила мне дать имя Максвеллу.
— Правда, Жиль? Ты разрешаешь мне назвать твою лошадку?
— Конечно, глупенькая! Кому же еще я могу это доверить?
Глаза Николь сверкнули, как драгоценные камни, когда она снова обернулась к кобылке. После недолгого раздумья она произнесла:
— Наверное, это не самое мудрое решение, но я бы назвала ее Полночь. Ты говорил, что она родилась около полуночи. И она черна, как полночь!
— Отлично, Никки!
— Прекрасный выбор, — заметил Адриан. Потом он помог Николь подняться и сказал:
— По-моему, мы уже достаточно времени провели в конюшне. Мама, наверное, недоумевает, куда мы все делись. Не забудьте, что через несколько часов соберутся гости.
— Как мы можем забыть! — запротестовала Николь.
Жиль ехидно взглянул на нее и пробормотал:
— Ну, если ты собираешься быть так одета, да еще перепачкана с головы до пят, то ты, наверное, забыла обо всем на свете.
— Ах, оставь! Ни о чем я не забыла. Ты еще увидишь меня немного погодя! — С этими словами она бросилась к выходу. Копна каштановых волос развевалась, как знамя на ветру.
Пару часов спустя, когда Николь, стоя на широких мраморных ступенях поместья Эшланд, встречала гостей, никто и представить ее не смог бы перепачканной девчушкой, сидящей на соломенной подстилке. Она стояла рядом с отцом и Жилем, одетая в нежно-желтое платье из мягкого муслина; из-под едва прикрывавшего колени подола выглядывали ажурные оборки панталонов. Длинные волосы были аккуратно завиты и свободно ниспадали по спине почти до пояса. Всем своим видом Николь являла пример достойной дочери аристократа, дочери, которой мог бы гордиться любой отец.