Когда отелем в Кейсервилле владел отец, это было приличное заведение! Ей стало очень жаль, что дом так обветшал.
Приближаясь к столовой, Илейн услышала голоса и ощутила аромат свежеиспеченного печенья.
— Спасибо, что поторопилась, милочка. — Ада толкнула расшатанные двери, размахивая деревянной ложкой, с которой на только что чисто подметенный пол падали капли теста для блинов. — Они начнут колотить по столу, если мы их побыстрее не накормим. — Ада усмехнулась, тыльной стороной ладони убрала со лба две седые пряди и снова побежала на кухню.
Привыкшая к тому, что люди всегда торопятся и потому раздражены, Илейн повязала поверх платья фартук и приступила к работе. Когда-то элегантная столовая теперь была плохо приспособлена даже к выполнению своего прямого назначения. Медные люстры причудливой формы все еще свисали с потолка, но некоторые светильники были разбиты, и помещение теперь плохо освещалось. Свежие белые скатерти и чистота в комнате — вот результат дополнительных усилий Илейн как-то улучшить довольно бедную обстановку. А еще она всегда ставила в вазу розовый или красный цветок из зарослей кустарника, растущего сразу за отелем, чтобы хоть чуточку украсить грубо отесанные столы.
— Доброе утро, мисс Илейн. — Джош Колсон сидел на расшатанном, с прямой спинкой стуле, а его девятилетний сын Джонни устроился рядом.
— Доброе утро, Джош и Джонни. — Илейн улыбнулась маленькому рыжему мальчику, и он хитро подмигнул ей в ответ. Приняв заказ, она принесла Джошу чашку дымящегося кофе, а Джонни чашку какао. Ей нравились Колсоны. Мужчины напоминали ей рыжеволосых медведей, а женщины были приветливыми и дружелюбными.
— Что-нибудь получилось этим утром, Джош? — спросила она. — Я слышала, что ты встречался с Беном Тейлором. Тейлор был штейгером в шахте «Голубая гора».
— Нет, все те же старые песни. Все, что мы получили, — извинения и отсрочки. — Джош сжал кулак.
— Мне очень жаль, Джош. Я действительно надеялась, что на этот раз…
— Они застали нас врасплох, и они это понимают. Нам надо работать, чтобы прокормить семью. У нас только два пути: или жулики из шахты сгноят нас, или мы умрем с голоду. Не из чего выбирать, верно?
Илейн с трудом проглотила комок. Почему она всегда чувствует вину? Надеясь заставить Джоша улыбнуться, она погладила маленького Джонни по руке.
— Мне бы еще масла, мисс, — произнес дюжий горняк.
Илейн принесла масло, обслужила еще нескольких посетителей, наливая кофе и собирая грязную посуду. Но при этом она продолжала разговаривать с Джошем.
— Все было бы не так плохо, — продолжал Колсон, — если бы смены были короче, а туннели безопаснее. Это ведь самое важное.
— Может быть, что-нибудь изменится, Джош.
Он посмотрел на нее так, будто хотел сказать, что никаких шансов нет, и доел последнее яйцо.
Большая часть завсегдатаев уже позавтракала и ушла, когда Илейн убрала две оставшиеся полупустые тарелки с недоеденными кусочками колбасы и блинами со столика у окна. Она была теперь свободна до полудня. У нее оставалось еще около часа времени, и девушке захотелось немного тишины и отдыха.
Илейн была почти на полпути к кухне, когда звон колокольчика у входной двери привлек ее внимание. Обернувшись, она увидела высокого темноволосого мужчину, стоявшего в дверях. Он замешкался у входа, его светло-голубые глаза осматривали каждый уголок комнаты, а его одежда и уверенность движений указывали на то, что он отличается от шахтеров, живущих в отеле. Когда он бросил широкополую черную фетровую шляпу на вешалку у двери, Илейн заметила блеск серебра на ремне.
Все еще держа тарелки, она замедлила шаг. Хмурый взгляд вошедшего задел в ней какие-то глубинные чувства.