– Если хотел, – отозвался кто-то, и комиссар отыскал говорившего глазами.
– Что это значит? – спросил он. – Русский что же, не мылся?
– Он даже не всегда ел, – продолжал молодой подмастерье. – Ему нужны были только наркотики, больше ничего.
– Все об этом знали? – уточнил Арицци.
– Об этом трудно было не знать. – Парень пожал плечами. – Он ведь мог колоться у всех на глазах.
– И тем не менее работал? – удивился комиссар.
– Да… Работал… – ответил ему дружный хор голосов.
– А где его работы? – Комиссар огляделся по сторонам. – Он делал что-то в таком же роде?
– В таком же роде ему было не нужно, – пояснил мастер. – Он делал гротескные скульптуры, если знаете, что это такое.
Комиссар нахмурился.
– Это что-то вроде вот таких штук, – пришел ему на помощь Нино. Он указал на небольшую статую, изображавшую странное существо, с птичьим клювом, львиными лапами и крокодильим хвостом. Остальные части тела тоже были позаимствованы у разных животных, но Арицци не смог бы сказать, у каких именно.
– Русский приехал в Венецию, чтобы обучиться делать что-то подобное? – спросил он после некоторого раздумья. – Ему необходимо было именно это?
– Наши понятия о прекрасном не всегда совпадают с понятиями о нем других людей, – вежливо заметил ему Джакометти. – Вы, как истинный венецианец, понимаете красоту карнавальной маски, даже уродливой. Это у вас в крови. Подобные же статуи не являются собственно венецианскими, но что делать? – Он развел руками. – Именно они пользуются огромным спросом в качестве сувениров. Мы изготавливаем их едва ли не в большем количестве, чем сами маски. Венецианцы их не покупают… – Он тонко улыбнулся. – Это для туристов.
– Понятно, – ответил комиссар, не отводя глаз от статуи. – О вкусах не спорят. И много он сделал таких вот работ?
– Что-то около десяти, – ответил Джакометти. – Могу вам признаться в частном порядке, что качество этих статуй меня не удовлетворяло, но, в конце концов… Это вопрос таланта…
– Скорее – добросовестности, – поправил его самый старый мастер. – Он больше думал о наркотиках, чем о работе, иначе сделал бы больше и лучше… Талант у него был, и несомненный.
– Тем хуже для него, – пробурчал Арицци. – Теперь перейдем к делу. Когда он был здесь в последний раз?
Общими усилиями вспомнили, что Демин исчез из мастерской накануне вечером. Можно сказать – в самый разгар работы. Джакометти пояснил, что именно заключительный день карнавала бывает самым напряженным – даже те туристы, которые до сих пор не обзавелись масками, в последний момент желают их заиметь. Заказы сыплются потоком, мастерская работает в очень напряженном режиме. Ни у кого нет времени смотреть по сторонам. Русский исчез незаметно. Его всегда тянуло на наркотики к вечеру, когда основная работа уже была закончена. Потом он приходил из города и спал, а утром принимался за дело снова.
– У него были наркотики с собой или он покупал их у кого-то? – задал ключевой вопрос комиссар. Ответ он получил самый философский.
Неужели для вас новость, что в Венеции можно приобрести все, что душе угодно? – мягко заметил подмастерье, который собрал вещи Демина. – Он мог купить отраву. Деньги у него были.
Перешли к вопросу о деньгах. Выяснилось, что Демин расплачивался исключительно наличными, о какой бы сумме ни шла речь. У него всегда были при себе деньги, и он охотно угощал коллег по мастерской в кафе или пиццерии.
– Вы сообщили его жене? – вкрадчиво поинтересовался Джакометти.
– Еще нет, – ответил комиссар, некстати вспомнив Фульвию. – Но скоро сообщим. Нам надо знать, что говорить ей.
– Комиссар, а вы не слишком усложняете? – мягко спросил хозяин мастерской. – Скажите, если бы это был не русский, а итальянец, как мы с вами, что бы вы сделали?
– Я сказал бы, что парень сам виноват, и положил бы дело на полку, – отозвался комиссар. – Но это иностранец, и мне надо убедиться, что его никто не убивал.
– А что показала экспертиза?
– Смерть в результате дозы некачественного наркотика, – на этот раз ответил Нино. – Парень потерял чувство меры – обычное дело для наркоманов. Рано или поздно они уже не понимают, что вытворяют с собой. Им кажется, что доза в самый раз, а на деле ею слона можно убить.
– Нино, отнеси вещи в катер, – приказал Арицци. – И возвращайся быстрее. Осмотрим его комнату. Проводите меня, синьор Джакометти.
Тот с тяжелым вздохом поднялся с кресла и двинулся в глубь помещения. Комиссар пошел за ним.
– Вот. – Джакометти остановился перед запертой дверью в конце коридора. – Это его комната, но ключа у меня нет.
– У кого ключ? – обернулся комиссар к сопровождавшему их персоналу мастерской, сгоравшему от любопытства. – Кто-нибудь имеет запасной ключ?
– Я, – радостно отозвался уборщик – молодой парень заморенного вида. – Я убирал там. Ну и бардак же у него всегда был!
– Вчера или сегодня убирали?
– Я был на Сан-Марко! – гордо возвестил парень. – Я пришел только сегодня к вечеру!
– Отоприте! – приказал Арицци и пропустил уборщика вперед.
Тот, волнуясь от сознания собственной значимости, поковырялся в тугом замке и распахнул дверь настежь.
– Вот!
Комиссар шагнул в комнатенку. Огляделся и хмыкнул:
– Да, это не отель «Даниель Эксельсиор»! Вы уверены, что убирали тут хоть когда-нибудь?
Парень гордо кивнул.
– Три дня назад, – уточнил он. – Но это все равно бесполезно. Наркоман, я ведь вам говорю.
Комнатка представляла страшное зрелище. Заношенное белье кучей валялось в углу. Стол украшали оплывшие огарки свечей. Комиссар, нахмурившись, смотрел на них.
– Здесь не было света, – пояснил Джакометти. – Проводка, знаете ли, старая…
– Проводка времен Казановы, – подтвердил внезапно вернувшийся Нино. – Комиссар, я не думал, что у нас в Венеции столько населения. И по крайней мере половина собралась перед мастерской.
– Чего они хотят? – ужаснулся Джакометти. – Комиссар, вы обещали!
– Я ничего никому не сообщал, – отрезал Арицци, продолжая оглядывать комнату. – Нино, позаботься, о том, чтобы синьора Джакометти не беспокоили.
– Они не уйдут, – сделал гримасу Нино. – По-моему, что-то узнали журналисты. Карнавал кончился, и они перед мертвым сезоном хотят чем-нибудь поживиться… Представляю заголовки! «Русских убивают!», «Смерть в Венеции!», «Скульптор-наркоман встретил утро 16 февраля в маске!».
Джакометти посерел.
– Комиссар, я на вас наделся, – продолжал он. – Моя мастерская ни при чем.
– Скажите это журналистам, – пожал тот плечами. – Черт, как жаль, что сегодня именно шестнадцатое! Все они еще крутятся в Венеции. Не будь карнавала, никто бы ничего не узнал. Я сожалею, синьор Джакометти.
Пока он расшаркивался с хозяином мастерской, Нино обшарил комнату. Это не отняло много времени – мебели было всего ничего: стол, стул, кровать и умывальник с мраморной доской, вделанной в стену. Из-под кровати Нино выдвинул какую-то посудину, неосторожно открыл ее и тут же захлопнул, переводя дух.
– Мадонна! – простонал он, тяжело дыша. – Ну и свинья же был этот Демин, упокоится он с миром!
– Что такое, Нино? – бросил в его сторону комиссар, продолжавший толковать с хозяином.
– Это ночной горшок! – не унимался тот. – Давно я такого не видел!
– Ничего удивительного, здесь нет канализации, – спокойно пожал плечами Джакометти, на губах которого возникла чуть заметная улыбка. – Мы все страдаем из-за средневековой планировки, не так ли?
– Как истинный венецианец, не могу с вами согласиться, – язвительно заметил Арицци. – Я нахожу прекрасным все, что говорит о нашей исключительности и самобытности. Даже если это ночной горшок.
– Ну, так далеко я в своей преданности родному городу не захожу, – еще милее улыбнулся Джакометти. – Комиссар, вы все осмотрели? Мы можем уйти?
– Пока – да, – сказал комиссар, бросая беглый взгляд на часы. – Нино, у тебя все?
– Все, – отозвался тот, моя руки под краном. Вода, как ни странно, – шла. – Нет наркотиков, зато есть восемьсот шестьдесят пять долларов. У парня не было нужды в деньгах.