И еще, — продолжал Майлз. Они стояли совсем рядом. Карен даже различала синеватые
ни на его скулах и снова этот электризующий блеск серых глаз.
Что такое? — еле слышно прошептала она.
Вот уже два месяца я точно изголодавшийся бедняк. Ты меня за все это время ни разу пальцем не поманила, не считая одного единственного случая.
— Но ведь и ты ко мне не подходил, — возразила Карен.
Потому что не был уверен, что нужен тебе. Я думал, ты по-прежнему озабочена этими дурацкими приличиями и решила хранить целомудрие до свадьбы.
Я просто боялась, — призналась она. — Ты однажды назвал меня речной нимфой. Но я очень изменилась и, возможно, никогда уже не буду прежней…
Ты серьезно? — недоверчиво переспросил Майлз. — Неужто ты стыдишься перемены, произошедшей с тобой?
Нет, но мужчины… — начала было Карен.
Сдается мне, ты не так хорошо знаешь мужчин, как тебе кажется, дорогая, — перебил ее Майлз. — Я прямо-таки изнываю от желания — и не только полюбоваться тобою в новом обличье, но и прикоснуться, приласкать, поцеловать…
Карен недоверчиво глядела на любимого, не говоря ни слова.
— Вот почему я привез тебя сюда, подальше от дома. Чтобы ничего не нарушало нашего уединения, чтобы во всем мире остались только ты да я…
Новобрачная закрыла глаза и с блаженным вздохом прильнула к мужу.
Ну, как тебе? — полюбопытствовал Майлз позже, когда они лежали, обнявшись на широкой двуспальной постели.
Вполне благопристойно и прилично, — с серьезным видом прокомментировала Карен. — Тем паче для изголодавшегося аскета вроде тебя.
Опершись на локоть, Майлз окинул взглядом ее заметно округлившиеся формы.
Жалуешься?
Как сказать? Ты ведь знаешь мои предпочтения. Немного авантюризма…
Причем с незнакомцами, — добавил он, лукаво усмехаясь. — Но мне казалось, что мы… или, скорее, ты решила вести себя исключительно респектабельно, как и подобает почтенной замужней даме.
Почтенной замужней даме? — Карен резко села на кровати. — Не знаю почему, но именно сейчас я менее всего ощущаю себя респектабельной матроной. Я просто дразнила тебя. — Глаза ее озорно вспыхнули. — Все было просто расчудесно! Именно этого мне и не хватало последние два месяца!
Карен! — Рассмеявшись, Майлз притянул жену к себе. — Знаешь, я не устаю тебе удивляться!
Правда? Расскажи подробнее! — Она устроилась поудобнее, склонив голову на плечо мужа, и принялась теребить курчавые волоски на его груди.
Ну, при первой встрече я был изрядно заинтригован, — начал Майлз свою исповедь. — От тебя веяло таким холодом… ни дать ни взять «синий чулок». Но чем больше я наблюдал за тобой, чем больше думал о тебе в одиночестве, тем чаще гадал: а какова ты в постели?
Типично мужской образ мыслей! — фыркнула Карен.
И мысли эти становились все навязчивее, пока я не понял: придется самому проверить.
Майлз!
И ты меня удивила. Я столкнулся с неотразимой обольстительницей, и действительность превзошла мои самые смелые мечты. Я понял: за элегантной, аристократической, холодной маской скрывается восхитительная, пылкая возлюбленная. Однако заглянуть под маску дано было мне одному, и никому больше.
Карен хотела было возразить, но передумала.
Ты прав, — призналась она. — Ничего подобного со мной еще не случалось. Я и не думала, что такое возможно.
Но бывали времена, — удрученно продолжал Майлз, — когда ты уходила в свой собственный мир, мир забот и обязанностей, и глядела на меня точно на постороннего человека…
Не может того быть!
Помнится, пару раз, когда я заходил к тебе в офис, ты держалась столь отстраненно и столь холодно, что я с трудом подавлял в себе желание запереть дверь и заняться с тобой любовью прямо там, на роскошном письменном столе или на полу.
Я и не знала, — потрясенно прошептала Карен, заглядывая в глаза мужа.
И еще одно удивляет меня до глубины души. Ты зачастую просто не сознаешь, что со мной делаешь.
И тебе это… обижает?
И да, и нет. Когда я могу вернуть тебя, как вот сейчас, — Майлз легонько коснулся губами сначала одного соска, затем другого, и молодая женщина затрепетала и прижалась лбом к его груди, — я ничуточки не возражаю. Вот только не уверен, правы ли мы, подавая такой пример нашим детям…
Майлз осторожно накрыл ладонью ее округлившийся живот.
Не двигайся, — еле слышно шепнул он.
Почему? Мне так хорошо, — тихо отозвалась она.
Если двинешься, я с собой не совладаю.
Понятно. А если у меня та же проблема? — Аквамариновые глаза были абсолютно серьезны.
Майлз прерывисто вздохнул. Интересно, понимает ли она, насколько к лицу ей новые, округлившиеся формы? Как выгодно золото спутанных локонов оттеняет бледно-матовую кожу? Что чуть припухшие, потемневшие соски, обретшие поразительную чувствительность, заключают в себе непередаваемое искушение?
Карен чуть шевельнулась — и обоих снова закружил водоворот исступленной страсти…
Что, на сей раз, благопристойности было меньше? — прошептал Майлз спустя какое-то время, уткнувшись лицом ей в волосы.
Ммм… — невразумительно отозвалась новобрачная.
О чем ты думаешь? — спросил он, когда оба в блаженной истоме вытянулись на простынях, умиротворенные и счастливые.
Много будешь знать, скоро состаришься, — томно отозвалась Карен, и в ее устах озорная реплика Дика прозвучала обещанием новых восторгов.
Карен, — Майлз притянул ее к себе, — видишь, что ты со мною делаешь. Теперь ты мне веришь?
Верю, — тихонько подтвердила она, засыпая в его объятиях. И вера эта оставалась с ней вплоть до конца медового месяца.
На следующее утро после завтрака молодые решили пойти выкупаться.
Надев новый купальник — модель для беременных, — Карен пристально изучала свое отражение в зеркале, недовольно цокая языком.
Майлз удивленно изогнул бровь.
Что такое?
Сущий кошмар!
Сам по себе купальник был очарователен, но то, что отразилось в зеркале в целом, Карен явно не порадовало. Она досадливо дернула за украшенную оборками юбочку, что начиналась сразу от бюста и доходила до бедер, скрывая округлившийся живот.
В этой штуке я сама себе кажусь пузатой, столетней матроной.
Ну, если на то пошло, купальник-бикини тебе и впрямь более к лицу, — отозвался Майлз.
В бикини мне уже не влезть, а если бы и удалось, красиво я бы выглядела на людях! А кто виноват, как не вы, мистер Диксон!
Ну, раз вина моя, может, я и выход найду, — задумчиво протянул Майлз. — Подожди меня здесь. — И он исчез за дверью.
Карен присела на кровать, предвкушая сюрприз.
Двадцать минут спустя Майлз вернулся и высыпал на кровать содержимое объемистого пакета: две пары купальников-бикини и две майки.
Но я… — попыталась образумить мужа Карен.
Не торопись. Они на два размера больше, чем ты носишь. — Майлз продемонстрировал первую пару: чудесного изумрудного оттенка купальник и бирюзового цвета майку. — Для публичного обозрения ты можешь надевать поверх вот это. Оно, кстати, и к лучшему: печет здесь преизрядно. Но для эксклюзивного показа — для меня, то есть, — майку можно отставить.
Карен недоуменно захлопала ресницами.
То же относится и ко второй паре. — Майлз извлек из кучи золотисто-бежевый купальник и к нему — майку в тон. — Разумеется, для эксклюзивной демонстрации туалета можно отказаться не только от майки, но и от верхней части.
Карен по-прежнему не произнесла ни слова.
Не одобряешь?
Ты просто гений! — Молодая женщина порывисто вскочила с кровати и звонко чмокнула мужа в губы. — Как это я сама не подумала? — И она принялась лихорадочно стягивать нелепый купальник для беременных.
Не потому ли, что у кого-то слишком серьезный склад ума? — предположил Майлз.
А еще ты ужасно милый! — рассмеялась она.
Но это не все. — Дождавшись, когда жена переоденется в изумрудный купальник-бикини и майку, он снова вышел из комнаты, а затем вернулся с двумя шляпами, парой белых полотняных туфель и соломенной пляжной сумкой.