Майлз, а в киоске хоть что-нибудь осталось?
Полным-полно. Сей головной убор, — он продемонстрировал изящную шляпу из итальянской соломки с широкими полями и белой ленточкой на тулье, — предназначен для неспешных прогулок и загорания на пляже. А вот этот, — любящий супруг помахал бейсболкой, — для развлечений более активных: катания на лодке и всего прочего в таком духе. Ну а туфли всегда пригодятся.
Карен с превеликой осторожностью водрузила на голову соломенную шляпу, заправив под нее волосы. Затем надела туфли и перебросила через плечо сумку. Эффект был потрясающий: майка отлично скрывала все внешние признаки беременности, и молодая женщина внезапно почувствовала себя на седьмом небе куда лучше, чем полчаса назад.
Глазам своим не верю! — воскликнула она. — У тебя безупречный вкус в отношении одежды, цвета и…
И женщин?
Майлз стоял, прислонившись к стене. Синие спортивные шорты, серая майка и шлепанцы на босу ногу придавали ему весьма залихватский вид.
Я хотела сказать совсем не то. Вечно ты меня с толку сбиваешь! — пожаловалась она.
Что до хорошего вкуса в отношении женщин, — согласен, — отозвался Майлз, так и пожирая жену взглядом. И улыбнулся краем губ, видя, как та слегка зарумянилась. — Должен признаться, что продавщица гостиничного магазинчика тоже его отметила.
Хоть я и беременна? — изумилась Карен.
Ты никак не поймешь одну простую истину: беременность тебя только красит!
Хорошо, поверю тебе на слово, — поморщилась Карен.
Поверь безо всяких оговорок. Ты расцвела на диво…
Таким пышным цветом, что скоро в дверь пролезать перестану! — Отсмеявшись, Карен тихо добавила: — Я и впрямь полагаюсь на твое слово: что еще мне остается? И спасибо тебе. За то, что вернул мне уверенность и затратил на это кругленькую сумму! — Она снова поцеловала мужа. — Не пойти ли нам искупаться, мистер Диксон?
Не ответив, Майлз завладел ее рукой и заглянул в глаза жены. Затем поднес ее руку к губам.
Отличная мысль, миссис Диксон!
Ты в первый раз так меня назвал, — смущенно заморгала Карен. — А все вокруг только так и обращаются: «миссис Диксон» да «миссис Диксон»! Звучит так весомо, надежно…
— Куда лучше, чем «мисс Торп», верно? Карен поджала губы, но выдержки ее хватило ненадолго: она просияла улыбкой.
Очко в твою пользу! Сдается мне, я признала твою правоту еще при первой встрече вопреки здравому смыслу.
Вот так-то лучше! — рассмеялся Майлз. — Но, возвращаясь к теме: мы идем купаться, миссис Диксон?
Как скажете, мистер Диксон, — ответила она.
Целыми днями молодые купались, загорали, ловили рыбу, катались на лодке. Карен буквально лучилась здоровьем, медовый загар изумительно шел к чертам ее лица. Майлз убедил жену в необходимости дневного сна, а сам в это время уходил поплавать с аквалангом или покататься на водных лыжах. Однако, просыпаясь, Карен зачастую обнаруживала, что муж, склонившись над ней, осторожно проводит пальцем по ее бровям или целует пальцы ног.
Жара стояла невыносимая, и мимолетные сумерки тропических широт приносили желанное облегчение. Полюбовавшись закатом, Карен возвращалась к себе, чтобы переодеться к ужину, Майлз же иногда оставался поболтать с другими отдыхающими.
А на четвертый день произошло нечто из ряда вон выходящее. Карен сидела перед зеркалом, размышляя, что надеть. В конце концов, она остановила выбор на длинном розовом платье, с низким вырезом и пышными рукавами, присобранном под грудью. Спереди тянулся ряд крохотных золотых пуговиц, так что Карен надела золотистые сандалии и жемчужное ожерелье. А затем извлекла из роскошного букета на столе цветок и собралась уже закрепить его в волосах, но вдруг застыла на месте.
В этот момент вошел Майлз и с порога заметил ее напряженную позу, воздетые руки, расширившиеся от изумления глаза.
Что случилось? — испугался он.
Кажется, он шевельнулся, — благоговейно прошептала Карен, накрыв ладонью живот. — То есть они оба шевельнулись… или все-таки только один… не знаю. Но это просто невероятно!
Майлз быстро пересек комнату и приложил руку к животу жены. А затем поцеловал ее в щеку и с сожалением сказал, что ничего не чувствует.
Но я не ошиблась, поверь! А, вот снова!
Да, ты права!
Ну же, ну, маленькие, не бойтесь — мама здесь, с вами, — заворковала она, обращаясь к младенцам.
Пора придумывать имена, — рассмеялся Майлз, стягивая с себя майку. — У тебя есть предпочтения? — крикнул он уже из душа.
. — Мы ведь еще не знаем, кто они, так что заранее решить трудно… Ох, мысли путаются!
Тогда давай заготовим по паре имен для мальчиков и девочек, — предложил Майлз, возвратившись из ванной. — Мне, например, всегда нравилось имя Уильям. — Он отбросил полотенце и принялся одеваться.
Карен присела на кровать, не сводя глаз с мужа. Она всегда завороженно следила за ритуалом одевания — не только потому, что отрадно было любоваться этим жилистым, мускулистым телом атлета, но еще потому, что каждое его движение было исполнено решимости. Нет, этот представитель мужского пола не из тех, кто медлит в замешательстве, размышляя, что бы надеть. Карен улыбнулась и тут же подумала: а что произойдет, если нужный предмет туалета не окажется под рукой, идеально выстиранный и выглаженный?
До поры до времени от нее ничего не требовалось: персонал гостиницы ревностно заботился о своих гостях. Но дома все будет иначе…
Карен… — Майлз склонился над ней, заправляя белую рубашку в светло-серые брюки. — Тебе не нравится имя Уильям? Ведь так зовут твоего отца.
Нет, имя мне по душе, и отец просил назвать мальчика в его честь. Я о другом подумала…
Что такое? — Майлз присел рядом.
Как ты поведешь себя, обнаружив, что я не лучшая из хозяек?
Превращусь в Синюю Бороду, если мне не понравится обед или, скажем, рубашка окажется, плохо выглажена. Я отменю все твои привилегии, стану бить тебя плетью и запру в чулан, где водятся крысы…
Нет, вправду! — расхохоталась она.
Вправду? — Майлз без улыбки глядел на жену. — Если честно, то мне плевать на твои таланты домохозяйки… А почему ты об этом заговорила?
Я наблюдала, как ты одеваешься.
Карен, — муж завладел ее рукой, — если этот разговор затянется, я ведь и раздеться могу. И мы непременно опоздаем на ужин. А ты разве не проголодалась?
Еще как, — кивнула она. — Не забывай, что я ем за троих. Знаешь, я на днях читала… Кстати, с чего мы начали?
Все очень плохо: ты наблюдаешь за тем, как я одеваюсь, с какими-то посторонними мыслями в голове. Я тебе уже прискучил, милая женушка? — с обидой в голосе поинтересовался Майлз, но дымчато-серые глаза лукаво сверкнули.
Майлз, прекрати! — воскликнула Карен, с трудом сдерживая улыбку.
Хорошо. Вернемся к теме.
Я следила за тем, как ты одеваешься с видом человека, привыкшего к безупречному порядку, словно тебе в жизни не приходилось подбирать носки или искать чистую рубашку.
Карен, — изумленно воззрился на нее муж, — ты серьезно?
Да-да, абсолютно серьезно, — подтвердила Карен. — Не могу прогнать эти мысли, как ни стараюсь. Все думаю, удастся ли у меня роль заботливой супруги.
Это отразится на наших постельных радостях?
Нет…
Кажется, мне нужны доказательства. А то боюсь, всякий раз, когда я предстану перед тобой без одежды, ты станешь думать о стирке, глажке, и…
Прекрати дурачиться! — проговорила Карен сквозь смех, склоняя голову на плечо мужа.
Я жду доказательств!
После ужина.
Так-то лучше, — протянул Майлз. — Но я предпочел бы твердые гарантии. Ты ведь понимаешь, что я имею в виду?
Да, вот это. — Тут Карен обвила руками его шею и пылко поцеловала в губы.
В силу неведомых причин Майлз и впрямь посерьезнел и долго глядел на жену. Мужественное, загорелое лицо казалось абсолютно непроницаемым. Но наконец уголки его губ поползли вверх:
Если для того чтобы сохранить статус-кво, понадобится целая армия экономок и домработниц, я ее обеспечу!