Через некоторое время я снова отважилась задать вопрос, пристально поглядев на каждого из моих безмолвных стражей.
– Зачем я вам нужна, мальчики?
– Надо поговорить, – произнес тот, что сидел слева. – Просто поговорить, не бойтесь.
Ничего себе – «не бойтесь»!
– Вам предстоит встретиться с одним человеком, – добавил тот, что справа. – Он сам все объяснит.
– Денег у нас в семье нету, – сообщила я, зажмурившись от ужаса. – Они, конечно, были. Но я их все пропила. Алкоголизм, знаете ли, ужасная штука...
В ответ – ни звука, и меня тотчас начало тошнить от страха. Однако до этого дело не дошло, потому что путешествие неожиданно закончилось. Приехали мы не куда-нибудь, а именно на нашу с Матвеем дачу. Меня пригласили войти, словно я была тут в гостях. Галантно придержали дверь. «Близнецы» остались на улице, а шофер вошел следом за мной в гостиную, расположенную на первом этаже. Он не снял ни каскетки, ни очков, так что я не видела его глаз. Мне казалось, что они должны быть равнодушными. Потому что всю дорогу этот тип насвистывал, словно вез на заднем сиденье не похищенную среди бела дня женщину, а пару ящиков пива.
В центре гостиной, заложив руки за спину, стоял худой человек в просторном льняном костюме и улыбался. На вид ему было лет сорок пять. Скуластое загоревшее лицо, две большие залысины на лбу, блеклые глаза и длинный горбатый нос, вносивший в абсолютную симметрию немного приятного разнообразия.
– А вот и вы, Марина Александровна! – сказал он.
Я подумала, что незнакомец подает мне руку для знакомства, однако он протягивал удостоверение. Правда, подержать он мне его не дал, просто сунул под нос, совершенно, на мой взгляд, невежливо. Я только успела разобрать, что этот человек – сотрудник ФСБ, и заметила несомненное сходство фотографии с оригиналом.
Когда удостоверение исчезло в кармане его пиджака, я громко произнесла:
– Как к вам обращаться? Извините, не разглядела вашей фамилии. – Моя фамилия Шлыков, – ответил незнакомец, продолжая улыбаться. – А обращаться ко мне можете по имени-отчеству: Константин Петрович. Извините за то, что мы так вот вторглись... Просто не хотелось вас пугать и везти в незнакомое место.
Он добавил в свою лучезарную улыбку немного жесткости и, указав мне на диван, уселся в любимое кресло Матвея.
– Что ж, давайте поговорим. Вы, конечно, догадались, что речь пойдет об очень ответственном и секретном деле.
Пока я догадалась только о том, что меня не собираются убивать, и на первое время этого оказалось достаточно для того, чтобы впасть в эйфорию. Именно поэтому улыбка Шлыкова в тот момент отразилась на моем лице, словно в зеркале.
– Нас интересует ваш шеф, Горчаков, – продолжал между тем человек из спецслужбы.
Моя улыбка тотчас пожухла и скукожилась, как сгоревшая бумажка. А Шлыков произнес:
– У этого парня кое-что неладно. И это «кое-что» заставляет нас беспокоиться.
Я думала, что готова ко всему, но, когда услышала фамилию Горчакова, растерялась. Он – мой идеал, мужчина из сновидений, за один поцелуй которого я готова сбегать на край света, – вляпался в какую-то историю, заинтересовавшую ФСБ. Сегодня на моих чувствах играли, словно на рояле, – трогая по очереди все имеющиеся в наличии клавиши. Мне показалось, что из комнаты улетучился воздух, и я стала хватать его открытым ртом.
Шлыков или не замечал моего состояния, или делал вид, что не замечает. «Ни в коем случае нельзя показать, что я влюблена в своего шефа», – подумала я и постаралась взять себя в руки.
– В сложных ситуациях приходится прибегать к услугам простых честных граждан, – продолжал Шлыков. – Поверьте, мы действительно просим пойти на сотрудничество только в самых крайних случаях. Сейчас именно такой случай.
– И что вам нужно? – сдавленным голосом спросила я.
– Нам нужна информация, – жестко ответил он.
Я не представляла, что у ФСБ могут возникнуть проблемы с добыванием информации. С другой стороны, я ведь не специалист в таких делах. Черт их знает, как они это делают и какие препятствия встают у них на пути?!
– У вашего шефа есть специальные люди, наши бывшие сотрудники, которые мгновенно заметят и прослушку, и слежку. А мы не можем этого допустить.
Я кивнула. У Горчакова в самом деле состоял на службе некий тип по фамилии Крылов – скользкий, как кубик льда. Даже на вопросы о погоде он отвечал уклончиво и создавал впечатление фантома – то ли есть он, то ли нет.
– Ни Горчаков, ни его люди не должны даже заподозрить, что за ними наблюдают. – Слова Шлыкова сильно смахивали на инструкции, и я невольно сосредоточилась. – Мы просим вас, Марина Александровна, проявить высокое гражданское сознание и оказать нам посильную помощь.
– Но я не могу, – пробормотала я.
– Посильную, – еще раз повторил он. – Никто не требует от вас подвигов разведчика.
– Что же я должна сделать?
– Всего-навсего обратить внимание на всякие мелочи: когда Горчаков появляется на работе, когда уезжает, с кем. Кто ему звонит в течение дня. О чем идет разговор. Нас интересует все: его контакты, служебные и личные, семейная жизнь, деловые планы.
– Но я всего лишь девушка из приемной! – горячо возразила я.
Конечно, я лукавила. Шлыков знал, к кому обращаться. Я могла стать отличным источником информации.
– Марина Александровна, мы не обсуждаем сейчас ваши возможности. Ибо отлично осведомлены о них. Мы даем вам задание государственной важности.
Возле двери зашевелился шофер, про которого я совершенно забыла. Он по-прежнему был невозмутим и безмолвен.
– Это Егор, – кивнул в его сторону Шлыков. – Он будет на связи. Если что, мы позвоним вам домой или в офис.
Шлыков повернулся к своему молодому подчиненному и выразительно повел бровью. Тот неохотно стянул с себя очки и каскетку. Вероятно, это было сделано для того, чтобы в следующий раз я узнала своего связного. Физиономия у него оказалась абсолютно заурядной – о таком ни за что не вспомнишь, даже если просидишь напротив него в электричке часа полтора. Что ж, наверное, это их фирменный стиль. Не зная, что сказать в ответ на своеобразный стриптиз Егора, я быстро кивнула. Он никак не прореагировал.
– По вечерам, – продолжил Шлыков, уверившись, что я рассмотрела его парня, – вы будете заезжать на Казанский вокзал и отдавать нашему курьеру сведения. Пусть, на ваш взгляд, это будут ничего не стоящие мелочи. Мы сами разберемся, что важно, а что нет. Договорились?
– Мне надо будет все записывать? – спросила я, расстроившись окончательно.
«Может быть, есть хоть какая-то возможность отказаться от столь почетного задания? Сейчас ведь не тридцать седьмой год. Не расстреляют же меня, в конце-то концов!»
Шлыков будто подслушал мои мысли. Да что там – наверное, он уже собаку съел на таких делах. Я абсолютно убеждена, что все люди ведут себя в сходных обстоятельствах одинаково. И таких красивых, как я, эти парни обработали наверняка не один десяток.
– Не советую вам придумывать отговорки, – он впервые за все время разговора расстался со своей улыбкой. – Я не учитель, а вы не первоклассница. Каждого человека можно уговорить делать то, что нам нужно. Для этого есть масса способов. Не заставляйте меня прибегать к ним, хорошо?
Я испугалась, что меня станут мучить, поэтому тут же побледнела и кивнула.
– Вы будете приезжать на Казанский вокзал к половине восьмого вечера через день. Кроме выходных, конечно. Начнем прямо с понедельника. Подойдете к пригородным кассам, к любому закрытому окошку. Там их миллион, и какие-то обязательно не работают. Покопаетесь в сумочке, а записку, предназначенную для передачи, просто положите рядом. Подождете пару минут, пока ее заберут. Ничего сложного, правда?
– Через день в половине восьмого. Пригородные кассы Казанского вокзала, – дрожащим голосом повторила я. – Начиная с понедельника.
В настоящий момент мне хотелось поскорее отделаться от этих людей и остаться одной, чтобы все как следует обдумать. Хотя на самом деле обдумывать было нечего. За меня уже все решили.