— Так мне же еще восемнадцати нет, мне ж только через полгода, — нашел было он отговорку.
— Ничего, сынок, — похлопал его Тимченко по плечу, — я уже все продумал. Предъявишь справку о Валентининой беременности в райисполкоме, те выдадут разрешение — всего-то и делов. Зато оба будете в полном ажуре. Ты, сынок, главное не бойся, не переживай…
… В общем, читатель уже понял, что выбор Дронов сделал не в пользу армии. Правда, от одного только вида законной супруги скулы сводило, но грело ощущение мнимой свободы — Тимченко ведь при каждом удобном случае напоминал, что развестись Володя может в любую минуту. Правда, тут же неизменно добавлял:
— Но и на меня, конечно, в таком случае не рассчитывай, не надейся на мою поддержку. Помочь родственнику — святая обязанность. А вот постороннему помогать — одна сплошная дурость.
Потому-то Дронов и не спешил с разводом. Сначала хотел просто пересидеть за широкой спиной Тимченко призывной возраст, дабы избежать армии. Как ни крути, а гораздо приятнее заниматься любимым спортом, пусть и в качестве тренера, чем париться на плацу под палящим солнцем. А постепенно и попривык, освоился. Благо, не слишком часто бывал дома. Старался побольше времени проводить с ребятами, без конца пропадал в спортзале. Ну а вечерами… Там уж делать нечего — домой.
Тимченко не обманул. Молодоженам сразу выделили однокомнатную квартиру. Там и появилась на свет Маринка, дочка Валентины и какого-то залетного орла. Володя никогда не поднимал этот вопрос, не пытался выяснить тайну законной супруги. Просто дал девочке свою фамилию, и все. Особой любви, впрочем, не испытывал ни к ребенку, ни к его матери. Жили по большей части добрыми соседями, нежели супругами. Жить с Валентиной оказалось даже довольно удобно. Готовила она действительно отлично. Хозяйкой была хорошей, добросовестной. И главное — ничего не требовала взамен, даже с разговорами особо не приставала.
В то же время неожиданно для самого себя Дронов обнаружил огромный плюс в такой женитьбе. С одной стороны, Валентина его никогда не проверяла на наличие любовниц, то есть ему не было необходимости отчитываться перед нею, где был, с кем, чем занимался и почему от него пахнет посторонней женщиной. С другой — не было претензий со стороны любовниц. А какие претензии, если они изначально знали о существовании жены?
И потому выходило, что выбор Дронов сделал правильный. Каждую весну Валентина уезжала в свои Гнилушки и сидела там до осени, пока не прибирала вместе с матерью огород на зиму. Теща, к несказанной радости Дронова, к ним ни разу так и не выбралась — не на кого было оставить корову с поросятами да курями. Правда, когда Маринка пошла в школу, 'выезды на природу' стали ограничиваться тремя летними месяцами. К слову сказать, к тому времени Дронов как раз стал отцом. Уже не фиктивным, не отчимом, а самым что ни на есть настоящим отцом — Валентина родила мальчишечку Матвея.
Случилось сие знаменательное событие не столько в результате тщательного планирования, сколько вопреки ему. Обычно Володя не баловал супругу драгоценным своим вниманием. Это еще очень мягко говоря. И вовсе не некрасивость Валентины была этому виной — в сущности, к некрасивости так же быстро привыкают, как и к красоте. Главной помехой тесным супружеским отношениям была одна Валина особенность. Точнее, категорический отказ систематически избавляться от нежелательной растительности на теле. А Дронов неожиданно для самого себя оказался ужасно брезгливым, и просто не мог себя заставить прикоснуться к женщине с заросшими густыми рыжеватыми волосами ногами.
Что ноги?! Ноги бы еще полбеды. Гораздо хуже было то, что Валентина наотрез отказывалась выбривать подмышки. И объясняла сие даже не принципами, не глубоко деревенским своим воспитанием. По ее словам, она попросту не могла перетерпеть тот момент, когда волосы чуть-чуть начинают отрастать. Они ее страшно кололи, а потому, побрившись однажды, Валя раз и навсегда поставила крест на этом занятии. И никакие уговоры Дронова, что, мол, ты еще раз побрейся, тогда и колоться будет нечему, не помогали.
Вид небритых женских подмышек, мягко говоря, не возбуждал. А если к нему прибавить запах?! Нет, Валя, конечно же, старательно ухаживала за своей растительностью, мыла иногда даже по два раза в день. Это летом, в жару. Зимой же ограничивалась одним разом. В неделю. И тем не менее естественные телесные испарения оставляли свой натуральный аромат несмотря на все ее попытки от него избавиться. Да, собственно, она не слишком-то и старалась, потому как сама запаха не ощущала — принюхалась. Володя лично покупал Валентине дезодоранты. Однако и они не слишком помогали. Вернее, они-то как раз очень хорошо справлялись с задачей, да проблема была в том, что Валя… экономила. Она никак не могла избавиться от природной своей черты: все всегда откладывать или 'на черный день', или 'на выход'. И сколько бы Дронов ни убеждал ее пользоваться дезодорантом каждый день, не жалеть его, сколько бы ни покупал новых в доказательство того, что этого добра ей хватит и 'на черный день', и 'на выход' — все было бесполезно. Каждую новую принесенную баночку, каждый флакончик Валентина прятала в тумбочку 'про запас' и доставала только в случае, когда шла на прием в женскую консультацию или к педиатру. Ежедневные походы в магазин и прогулки с ребенком в перечень особо важных мероприятий не входили, а по гостям с Валентиной не ходил уже сам Дронов, предпочитая появляться там в гордом одиночестве. В результате одного флакончика дезодоранта Валентине хватало года на четыре, если не больше.
Вот по этой причине супружеская жизнь четы Дроновых сводилась максимум к одному-двум тесным контактам в год. Да и то только тогда, когда у Дронова никого не было на стороне долгое время, а потому он уж очень настойчиво требовал от супруги исполнения определенных гигиенических процедур. Таким образом и появился на свет Матвейка.
Рождение сына Дронова особо не обрадовало. Вернее, само рождение принесло некоторые приятные эмоции, а вот весть о скором появлении наследника на долгое время вогнала его в депрессию.
Потому что, будучи отчимом Маринки, Володя чувствовал себя абсолютно свободно, уверенный в том, что в любую минуту может развестись. Наличие же собственного сына существенно ограничивало его право на свободу. Однако выбора Дронову никто не давал: беременность следовало принять, как факт, ибо она уже наступила, а насильственным образом отправлять супругу на аборт было ниже его достоинства.
Тем временем Тимченко исправно исполнял свои обязательства. Как и предсказывал Александр Иванович, в тренерах Дронов проходил недолго. Одновременно с должностью заместителя директора спорткомплекса семейство Дроновых перебралось в двухкомнатную квартиру. Правда, кресла директора Володе пришлось дожидаться не пару-тройку обещанных Александром Ивановичем лет, а аж пять с половиной. Но все равно получить такую должность в двадцать семь лет — огромная удача, а потому Дронов и не думал обижаться на нового родственника.
К тому времени у них с Валентиной было уже двое детей. Матвейка, хоть и совсем маленький, а тоже требовал себе жизненного пространства. Двухкомнатная стала их семье маловата. Тимченко, что называется, держал руку на пульсе, и уже через два месяца после повышения по службе Дроновы перебрались в трехкомнатную квартиру. Правда, квартира оказалась не в новом доме, а в старой хрущевке со всеми ее прелестями, однако ж дареному коню в зубы не смотрят.
В отличие от Альки, Дронов даже не запомнил тот случай, когда до полусмерти испугал девчонку. В тот раз он на нее попросту не обратил ни малейшего внимания. Равно как и в последующие разы, когда изредка сталкивались в подъезде или на улице. И, пожалуй, если бы не забарахлившая вдруг антенна, он бы вообще не заметил соседку. Но в тот день по какому-то странному стечению обстоятельств Дронов вернулся домой непривычно рано и в кои веки решил провести вечер перед телевизором.
Однако вместо телевизора ему пришлось довольствоваться иным зрелищем. Худшим ли, лучшим — в ту минуту Дронов не задумывался. Просто смотрел на маленькую девушку в короткой маечке. Даже нет. Кажется, по-настоящему, по-мужски, он заметил Альку только в тот момент, когда она полезла под телевизор за тяжелой болванкой, свалившейся с телевизора. Полезла, как маленькая девчонка. Точно так же полезла бы за упавшей игрушкой Маринка. По-детски, наивно, нелепо. Не задумываясь, как выглядит в этот момент со стороны, какое впечатление производит.